Мой второй рабочий день в этой клинике. Подъезжаю на годовалой красной Тойоте-Venza к шлагбауму. Охранник в окне приветливо улыбается, машет мне рукой. Шлагбаум поднимается, и я въезжаю на территорию клиники. Пока мало кто обращает внимания на мою машину, разве только заядлые автомобилисты, знающие толк в автомобилях. Паркуюсь на специальной парковке для сотрудников. Спасибо завхозу Трофимову, вчера всё мне показал и рассказал. Направляюсь к основному входу и сразу замечаю быстрые женские взгляды в мою сторону. Это всегда приятно. «Красота – страшная сила!» – сказал кто-то из мудрых. Хорошо, что я нашёл в себе силы осознать это и сделал всё для того, чтобы сейчас все эти девушки, женщины, тётки и даже бабульки у подъездов замолкали при моём появлении, а потом шептали за моей спиной, что мол «хорош мерзавец, кобелино!» Смешно, но я вправду несколько раз сам слышал такую фразу в свой адрес.

– Здравствуйте, Лев Романович… здравствуйте… здравствуйте… – шелестит со всех сторон. Я хмурю брови и отрывисто здороваюсь в ответ.

– Ой, Лев Романович, а я вас у другого входа ждал! – неожиданно рядом со мной вырастает фигура запыхавшегося начмеда Муранова.

– Какого другого? – недоумённо поднимаю брови.

– Та-ак, похоже, что Трофимов, наш завхоз, забыл вас вчера предупредить! – всплескивает руками Муранов. – Идёмте, я сам вам покажу.

– Да он вчера мне, вроде всё показал, – я пожимаю плечами и следую за ним

– Всё, да не всё. Забыл, видать, с перепугу.

Мы поднимаемся на лифте на пятый этаж, и он подводит меня к обычной двери без опознавательных табличек с небольшим кодовым замком. Достаёт из кармана зелёную карточку и прикладывает её. Приоткрыв дверь, я вижу раздвижные двери лифта.

– Здесь вот по приказу Дмитрия Ивановича был заложен лифт при постройке этого корпуса, – предвосхищая мой вопрос быстро проговорил начмед Муранов. – Завтра для вас тоже будет готова карточка и тогда сможете напрямую подъезжать к отдельному входу и проходить через него. Дмитрий Иванович всегда только им пользовался.

Я глянул на часы и заторопился: – Пойдёмте, Григорий Иванович, пора начинать оперативку. Люди уже, наверное, ждут.

Мы подходим к двери ведущей в холл административного этажа, за которой слышны чьи-то шаги и мужские голоса.

– А где наш главный лизоблюд Муранов? – слышим мы оба чей-то негромкий, но отчётливый голос.

– Да, наверное, уже выплясывает вокруг нового главного врача, должность свою сберечь старается, – также негромко, со смешком отвечает ему второй.

– Да, ладно вам, Муранова можно понять. Ему уже шестьдесят пять и больше никто ему такой должности не предложит. А сидеть в отделении рядовым хирургом уже не хочется. Тут хочешь-не хочешь, будешь выплясывать, – быстро проговорил удалявшийся третий голос.

Кидаю взгляд на стоящего рядом начмеда Муранова и вижу, как багровеют его щёки и опускается вниз голова. Рука с карточкой так и застыла на весу перед кодовым замком.

– Это правда? – вполголоса спрашиваю я.

– Что именно? – глухо произносит он, не поднимая головы.

– Что вам шестьдесят пять лет.

– Да, правда, – как-то обречённо произносит начмед. – И всё остальное – тоже правда. Я, действительно, очень переживаю за свою должность и готов ради неё на многое. Эта работа – смысл моей жизни, я очень хорошо справляюсь с нею.

– Похоже на правду, – отвечаю я.

Он резко вскидывает голову и выжидательно смотрит мне прямо в глаза. У него хороший, честный взгляд.

– Ладно, Григорий Иванович, вы останетесь на этой должности, по крайней мере – при мне точно, – киваю я ему и вдруг вижу, как у него краснеет нос и появляются слёзы на глазах. Он спохватывается, опускает голову, лезет в карман халата за носовым платком. Промакивает глаза платком, сморкается, затем с облегчением выдыхает и подняв на меня влажный взгляд, искренне произносит: