Я почувствовала что-то, похожее на раздражение. Он так легко читал мои мысли, как будто они на моём лбу написаны. Чёрт возьми, это почти насилие! Женщины ведь должны быть загадкой для мужчин, должны быть, ДОЛЖНЫ!

Видимо, женщина я так себе.

Нильс смотрел на меня уже двумя глазами.

Я отвернулась.

Что я чувствовала в этот момент? Не знаю. Я боялась, что поступаю неправильно, что еще слишком рано, всё же он парень, старше и опытнее меня и он позвал меня к себе не в шахматы играть. С другой стороны, я хотела его, а он хотел меня. Всё совпало – и суббота, и погода, как говорила моя бабушка. Пора уже повзрослеть… и похоже, сегодня тот самый день. Да, дамы и господа, вы меня правильно поняли – я девственница. Пока ещё.

Нильс уже во все глаза смотрел на меня. В его взгляде было всё, что мне нужно – нежность, теплота; под этим ласковым взглядом я наконец успокоилась и расслабилась. Ну почти…

– Ведь у меня нет с собой вещей! – вдруг вспомнила я.

– Есть. – он подвинул ко мне сумку с эмблемой «Трансаэро», мне её Маринка подарила. Как она в такси попала, откуда? – Твоя мама знает, где ты, всё в порядке.

– У тебя, похоже, большой опыт совместных ночёвок? – закинула я удочку.

Он снова закрыл глаза и откинулся на спинку сиденья.

– Ну я же мужчина! – слабая улыбка тронула его губы.

Во мне ожил огонёк ревности ко всем тем, кто был с ним раньше. Невыносима была сама мысль о том, что он целовал кого-то, как меня, и проводил ночи с кем-то; я даже испугалась собственной ярости. Умом я понимала, как это глупо, я понимала, что все эти бывшие девушки сделали его таким, каким он был сейчас со мной, и всё же готова была убить каждую из них голыми руками, если бы подвернулась такая возможность. Фрейд был бы от меня в восторге.

Впервые увидев квартиру, где жил Нильс (я уже знала, что он жил один), я растерялась. Мне представлялась маленькая мужская берлога с обязательным лёгким беспорядком и голыми красотками на стенах.

Но моим глазам открылось совсем другое зрелище: просторный холл с потрясающими фресками перенёс меня в средневековую Верону (почувствуй себя Джульеттой); огромная кухня-гостиная с настоящей итальянской мебелью; спальня с внушительных размеров кроватью, на которой можно всю ночь искать друг друга и не найти; и застеклённая терраса, откуда открывался необыкновенно красивый вид на Финский залив, даже сейчас, ночью. Я потеряла дар речи, и только внутренний голос смог выразить мои ощущения.

«Я ХОЧУ ЗДЕСЬ ЖИТЬ».

В гостиной стояла шикарная аудиосистема, о такой я мечтала уже лет 10, наверное. Я погладила тёплый деревянный бок колонки, и чуть не замурлыкала от удовольствия. Если такую включить на полную громкость в доме, где я живу, он наверняка развалится до основания; а здесь ей явно часто пользовались. Чёрное зеркало большого плазменного телевизора отразило вошедшего в комнату Нильса – он с улыбкой наблюдал за мной.

– Я чувствую себя, как в музее, – призналась я ему.

– Я тоже. Эту квартиру мне родители подарили на окончание универа, я год здесь не жил, пока был ремонт. Вернулся пару месяцев назад. – объяснил Нильс.

А мне мама подарила фен, когда я в Академию поступила. Пусть это будет моим секретом.

– Хочешь переодеться? – спросил Нильс. Сам он уже был одет по-домашнему – белый спортивный костюм делал его похожим на сказочного принца. – Твоя сумка в ванной.

В ванной, кроме сумки, меня ожидали пушистые полотенца, умопомрачительная душевая кабина и зеркало, которое отразило мои смятение и страх, которые вновь набросились на меня. Я никак не решалась снять платье и долго стояла, тупо уставившись в зеркало, пока Нильс не спросил из-за двери: