Он тряс ее, орал и оскорблял, но не получил и половины от той реакции, которая должна была последовать от нее, как от любого другого нормального человека. Она должна была забиться в истерике, оправдываться или на худой конец просто возмутиться его словам, а она была спокойна – смотрела на него своими глазищами, распахивая их и хлопая веерами невероятно длинных ресниц.

– Тебе просто повезло, что на дороге не было никого!

Блондинка пыталась что-то сказать ему, вновь улыбалась и даже смеялась, а там и вовсе сбежала, помигав ему габаритными огнями на прощание.

– Запиши номер, – произнес он, поднеся трубку к уху. – Ольга ноль шесть ноль один Николай Алексей.

Реакция Хамиева была незамедлительной. Он позвонил знакомому из ДПС вовсе не из-за того, что переживал за тачку. Не хватало только, чтобы эта курица натворила дел – сломала шею себе (и, честно говоря, х*** бы с ним, поделом!) или сбила кого-то, чья жизнь стоит побольше, чем его самого.

– Будь готовым к тому, что девочка под дурью и из тех, кто родился с золотой ложкой в руке.

Хамиев покивал на прозвучавшие слова благодарности, но на фразу, что ему будут должны за оказанную помощь, ответил резко.

– Ничего!

Несмотря на случившееся, сделанное и сказанное, ситуация все не выходила у него из головы, вытеснив все прошлые мысли и оставив после себя уже знакомое чувство недосказанности. Не пропало оно, когда он рассказал обо всем двум самым близким соратникам. Те выслушали, покивали, но не поддержали. Было как-то не до того. Всех угнетало предстоящее.

– Тигран, – Комолов взял его за плечо, сжал и дернул на себя, что есть силы. – Может подождем?

– Не понял.

Хватка старлея была медвежьей, рука тяжелой, а голос, как у всякого, кто служил на передовой, не просиживая зад в окружении бумаг.

– Дождемся, когда найдут?

– Найдут, расследуют, быть может спишут на бандитские разборки, – поддержал Ухов, плюхнувшись в мягкое кресло. – Только мы трое знаем, что эти уроды были завязаны на тебе, а так…

Ухов по прозвищу «Старый» поджал губы и повел головой в сторону.

– Если бы их убрали по одиночке – я бы согласился с тобой, – сказал Тигран, не хотя, оглядываясь в поисках вечно недовольной секретарши Ратникова, – но утонули они все вместе, словно котята в мешке.

Хамиев откинулся на спинку кресла, успокоенный тем, что не придется выслушать замечания девицы. Каждый раз он чувствует себя здесь так как будто находится не в приемной у генерала, а в публичной библиотеке – не шумите, не кричите, не топайте, выключите звук.

– Да кто об этом узнает?

Комолов кашлянул, а потом наклонился к нему, отодвинув в сторону вазу с искусственными цветами.

– Они же не в мешке! Река вынесет трупы в разных местах и то не сразу, а какие-то не всплывут никогда.

– А родственники? Они тоже ничего не заметят?

Тигран прикрыл глаза, помассировав загудевшую переносицу. Близкие и родные были слабым местом его мести. Хамиев думал о том, на что обрекает этих людей, а потом начинал злиться. Все они знали на что идут, выбирая жизнь рядом с такими людьми, как он, Комолов или те гады.

– Пусть ищут!

Парни ни в какую не желали соглашаться с ним в его стремлении сдаться властям, что до Тиграна, то он просто не хотел такой жизни – сидеть словно на пороховой бочке и ждать, когда она рванет, забрызгав всех своим содержимым. Никто не отмоется. Чем больше времени пройдет, тем сложнее будет сделать это. Хамиев знал это.

– Я уже все решил, – проговорил он устало. – Мне не по нутру ожидание и та мысль, что я подставлю человека под чьим командованием служу.

Он прошелся взглядом по лицам друзей.