– Какая ты красивая, Диора, – с придыханием произносит Гульнара. – Когда я вырасту, то стану такой же!

– Ты станешь еще красивее, малыш, – посмеиваюсь я. – Обещаю.

Младшенькой Гульнаре всего семь, и в силу возраста она жутко впечатлительна. А вот Надиру, среднюю из нас, уже не так-то просто расщедрить на комплимент.

– Ты наденешь серьги, которые тебе жених подарил? – иронично интересуется она.

Для меня не секрет, что разговоры об Арслане ее забавят. В пятнадцать лет мало кто всерьез относится к браку. Да и к жизни, по большому счету, тоже. Хотя, если честно, для меня моя помолвка – пока тоже что-то вроде шутки. Родители договорились о замужестве сразу, как только я закончила школу. С тех пор я видела Арслана всего дважды. Мы мило общались, но сблизиться, естественно, не успели. Поэтому понятие «жених» по-прежнему воспринимается мной как нечто абстрактное и расплывчатое.

– Нет, они сюда не подходят, – отзываюсь, крутясь перед зеркалом.

– Почему же? Я думала, бриллианты подходят ко всему, – ерничает эта маленькая заноза.

– Нет, эти серьги слишком крупные. Сюда нужно что-то поменьше.

Я не хочу признаваться вслух ни себе, ни тем более Надире в том, что аргументы про неподходящий размер – просто отмазка. Где-то в глубине души таится подспудное осознание, что мне просто не нравятся серьги, подаренные Арсланом. Они вычурные и слишком пафосные. Я люблю дорогие вещи, но при этом не считаю, что богатство нужно столько красноречиво выставлять напоказ. Все же истинный стиль – это скромность.

– Ну-ну, – хмыкает Надира, спрыгивая с кровати и приближаясь к моему туалетному столику.

Наверняка мне не удалось ее провести, но я благодарна, что она хотя бы не озвучивает свои догадки. Вести дебаты на тему подарков жениха мне сейчас совсем не хочется.

– А вот это ты будешь носить? – спрашивает Надира, извлекая из моей шкатулки маленькое серебряное колечко со знаком бесконечности.

Помнится, я купила его на блошином рынке в Америке лет пять назад. Кольцо стоило не больше десяти баксов. Смотрелось оно просто, но в то же время завораживало, цепляло взгляд. В школьные годы я носила его, не снимая. А потом как-то плавно перешла на более изысканную ювелирку.

– Нет, – пожимаю плечами. – Если хочешь, бери.

Я давно заметила, что Надира неровно дышит к этому кольцу. Все время на него смотрит, примеряет.

– Правда отдашь? – лицо девочки озаряется изумлением вперемешку с радостью.

– Конечно, – улыбаюсь. – Мне для тебя ничего не жалко.

Это правда. Сестер я люблю, пожалуй, больше всех на свете. И они, к счастью, отвечают мне взаимностью.

– Спасибо, Ди! Ты супер! – взвизгивает Надира, заключая меня в объятия.

Ну надо же, всего лишь какое-то копеечное колечко, а у малой столько эмоций.

– Диора Рустамовна, – коротко постучав, в комнату заглядывает одна из домработниц, – гости приехали. Ваша мама велела передать, чтобы вы с девочками спускались к столу.

– Спасибо, Мария, – киваю я. – Мы скоро будем.

Домработница скрывается из виду, а я перевожу взгляд на сестер:

– Ну что, обезьянки, готовы превратиться в воспитанных дам?

– Готовы, – без энтузиазма ворчит Надира, направляясь на выход.

У нее сейчас стадия подросткового бунта, поэтому она особенно остро ненавидит всю ту официальщину, к которой нас день за днем принуждает отец. Благо Надире хватает ума не высказывать родителям свое недовольство. В основном она бурчит только себе под нос. Ну и мне время от времени жалуется.

А вот маленькая Гульнара, наоборот, рада возможности почувствовать себя принцессой. На ней пышное воздушное платьице с несколькими слоями тюля и красивая диадема из белого золота. Мать балует ее даже больше, чем меня в свое время. Что сказать? Поздние дети, как правило, особенно любимы.