Фух, как же тяжело дышать в корсете! А дальше будет ещё хуже. Семейные балы проводятся в ресторане одного из дядюшек, ехать до него часа два, не меньше. Раньше мне позволяли прилечь на колени брату, но пару лет назад мама заявила, что мы слишком взрослые. Теперь Данька ездит рядом с отцом, а мать не просто не позволяет мне принять удобную позу, но и запрещает облокачиваться.

— Садись, - мать открыла дверь папиного джипа, как только я вышла из дома.

— Можно я подышу воздухом, пока папа и Даня...

— Нет, - она властно посмотрела на меня.

Не могу им сопротивляться. Мама ещё может быть иногда доброй, а вот папа... В детстве он меня почти не замечал. Даниэля тоже. А если и замечал, то только для того, чтобы гаркнуть короткое «вон».

Как назло, брат и отец задерживались.

— Не елозь. Сиди ровно.

— Почему так долго? У меня всё тело затекло.

— Сегодня необычный день. Твоему брату нужно подготовиться.

— Подготовиться к чему?

3. Глава 3. Даша

Прогулка... Ватные ноги несли меня вперёд, по маленькой дорожке, ведущей к выходу. Отделение для буйных пациентов, в котором я оказалась, было спрятано от посторонних взглядов. Странная конструкция в виде земляного холма с хлипкой деревянной дверцей. Раньше подобные строения использовали для хранения овощей или чего-то ещё. Я точно видела такие же в своём родном городе.

— Ты куда? – грубый окрик надсмотрщика заставил меня остановиться.

— Просто гуляю, - пропищала я, показательно жалким голосом.

— Гуляй вместе со всеми.

«Тяжёлым» пациентам в этом учреждении не запрещали общаться друг с другом, но и поговорить нормально не давали. Разве можно обсудить побег, если охранники внимательно прислушиваются к каждому, сказанному тобой слову?

Как же отсюда выбраться? Даже думать не хочу о том, что они со мной сделали, когда я была в отключке. Разберусь со всем этим позднее. Сейчас нет времени отчаиваться.

Воспоминания о Ярославе без предупреждения нахлынули на меня горячей волной. Сердце сжалось от боли. Неужели его действительно убили? Лучшие друзья, те самые парни, с которыми они с детства вместе. Нет! Этого просто не может быть. Внезапно объявившийся папочка специально обманул меня, что бы лишить опор. Окончательно сломать и заставить смириться со своей участью. Лишить смысла жизни. Моя новая старая знакомая говорила, что местные эскулапы бояться за мою судьбу. Думают, что я могу навредить себе. Как же они заблуждаются.

— Прогулка окончена, - зычный голос призвал всех «пациентов» возвращаться в свои палаты.

Хотя какие там палаты? Камеры самые настоящие. Это не больница, а тюрьма для неугодных. Даже не тюрьма – хуже. Зэки могут общаться с близкими, получать передачки, жаловаться правозащитникам в конце концов. А ещё их рано или поздно отпускают на свободу.

— Из нашего отделения точно никого не выписывают, - спросила я свою соседку, когда м остались одни в камере.

Меня снова приковали к кровати. Уроды! Завтра же расскажу доктору, что я в норме.

— Дарья, ты чего? Выписывают больных, которые вылечились, а нас даже не лечат.

— В смысле не лечат? – я обрадовалась, но зря.

— В прямом, - Ангелина смиренно улыбнулась. – Вдруг потребуется документ у нотариуса подписать? Мы нужны им, - она подняла указательный палец вверх. – Нужны. Иначе от нас давно бы избавились.

Я слушала её очень внимательно. Она права. В катакомбах больницы создали вполне комфортные условия, хорошо кормят, выгуливают каждый день. Зачем столько сложностей?

— Мы же невменяемые. Наша подпись ничего не значит.

— Ты забыла? Это частная клиника. С точки зрения закона мы совершенно здоровы.