Снова окутывает своей аурой. Снова лапает, когда ему вздумается. А я, как немая, всё терплю.

– Нормально дела, – злюсь, выпутываясь из его рук.

Сталкиваемся взглядами.

– Ты что в ведро с краской окунулась? – кивает он на мой новый костюмчик.

Скептически осматривает с ног до головы, останавливаясь на обнаженной талии. Смотримся мы и правда комично. Я – вся в розовом, он – в белом.

– Вроде того, Вань.

– Ясно… Живенько так…

Соболев потирает затылок и озирается, а я складываю руки на груди. Воинственно получается.

– А у тебя как дела? – спрашиваю язвительно.

– Тоже нормально. Немного поболел вот…

– Поболел? – удивляюсь.

Пугаюсь вдруг. Почему-то об этом я не подумала.

– Ну да. С ангиной валялся пару дней. С детства такая фигня летом. В самую жару.

– Ужас, – мотаю головой ошарашено и… смеюсь.

Как-то видела картинку в интернете, где женщина что уж только не придумала про мужа из-за его молчания – и измену, и то, что разлюбил приписала. А оказалось, он весь день о том, что мотоцикл не заводится думал.

Вот и у нас с Соболевым то же самое получается. Я за эти дни столько себе всего насочиняла, а он болел, бедняга, оказывается.

– Ты уже позавтракала, Тая?

– Да.

– Снова одним панкейком? – усмехается.

– А ты снова пять съешь? – хитрю. – По-моему, ты поправился…

– Думаешь? – Ваня быстро смотрит по сторонам и с озадаченным выражением лица задирает майку на животе. – В каком месте?

Нервно сглатываю, разглядывая упругий пресс. Жира там ни грамма, а вот моих слюней скоро будет много.

– Я шучу, Вань. За время болезни ты даже похудел, – снова с сочувствием произношу.

– Это да… – морщится он. – Есть было нереально, горло болело, да и температура шкалила.

– Бедненький, – вздыхаю.

На душе вдруг снова легко становится. Так, будто эти несколько дней я гири за собой таскала, а Соболев их только что себе забрал.

С ним всегда как-то сразу легче становится.

– Ладно, Тая, сильно уж меня не жалей, ладно?

– Я попробую, – смеюсь.

– И вообще, – хватает Ваня меня за руку. – Предлагаю отметить моё исцеление мороженым…

– А тебе точно можно мороженое? – Спрашиваю недоверчиво.

– Вы с моей мамой из одной секты? – Усмехается Ваня, коротко кивая мимо проходящей девчонке в ярком купальнике и сетчатом парео.

Закатываю глаза.

Да блин!..

Он со всем отелем перезнакомился? Эта общительность подбешивает и вынуждает злиться. Ваню Соболева мне хочется с видом собственницы спрятать в темном чулане и условно «отложить на Новый год», но знаю, что не получится.

Уже по университету в курсе – у Вани много друзей и компаний. Везде его любят. Девушек-подруг рядом с ним я видела немало, но, чтобы он с кем-то из них встречался – ни разу не слышала.

Это странно, потому как его бьющая фонтаном мужская энергия и традиционность взглядов такие явные, что невольно хочется взять и разгадать этот сложный ребус.

Что же с тобой не так, Ванечка?..

Он в ответ на мои мысли сжимает руку и прищуривается.

– Правильная вся, Тая. Ты в курсе, что даже во время болезни можно есть мороженое? Это полезно.

– Ага, – скептически ухмыляюсь. – Что ж врачи не выписывают, раз так полезно.

– Смеется еще, – кидает на меня недовольный взгляд. – Мороженое, когда горло болит, обезболивает.

– Ладно-ладно, Вань…

Подходя к бару возле пляжа, счастливо хихикаю.

Солнце шпарит так, что футболка прилипает к спине, а щеки неимоверно печет. Сандалии вот-вот, кажется, приклеятся к выложенной витиеватым рисунком плитке. Подставляю лицо соленому морскому бризу, чувствуя на шее горячее дыхание. Эта легкая прохлада в сочетании с неимоверным жаром прожигает дыру в моей груди.