С Ваней, моим спасителем и змием-искусителем, эти дни мы не сталкиваемся. Я, конечно, виню себя и своё признание на эмоциях. Не надо было…

Несколько раз открываю Телеграм, чтобы написать, но каждый раз, увидев надпись «был(а) недавно», убираю телефон подальше. Соболев жив, его не съели ханты-мансийские акулы. Просто он не хочет общаться со мной.

Прими и отпусти, Тайка.

В один из темных, прохладных вечеров, прогуливаясь со Златой мимо огороженных кустарниками вилл, застаем семейство Соболевых на террасе. Они громко смеются и шутят. А мы невольно останавливаемся, чтобы подглядеть.

Уж слишком заразительно хохочут.

Богдан Анатольевич, папа Вани, крепко держит на руках маленькую, пухлую девочку со смешными крохотными хвостиками. Яна Альбертовна кормит её с ложки, аккуратно вытирает заляпанный подбородок и улыбается.

– Мама, – слышу голос, очень похожий на Сонькин, только взрослее. – Она должна сама научиться кушать и одеваться. Скоро в детский сад, а вы ее с ложки кормите. Ну сколько можно говорить?

– Вот, скажи, домой приедете и учитесь, – пропевает Яна Альбертовна, целуя девочку в пухлую щечку. – А бабушке с дедушкой дайте повозиться.

– Мам…

– Машка, – смеется Богдан Анатольевич, поворачиваясь. – Ну оттого, что мама Ксюшеньку пару раз покормит, ничего не случится. Вы там в своей Москве, и так не видимся толком. Дай нам поводиться, старикам. И не переживай. И есть научится, и одеваться, и нервы парням мотать…

– Пап, ну какие парни?

– И какие старики, Соболев? – возмущенно спрашивает Яна Альбертовна. – Если это намек на то, что я от поездки на дельтаплане с тобой отказалась, то не надо. Это вы, десантники, по небу скучаете. Вот и поезжайте с Иваном вдвоём. А я жить хочу. И Соньке с Машкой разрешения не выдам.

– Раскомандовалась, – со смехом ворчит Богдан Анатольевич. – Думает, если мэрша, то мы разрешения у нее спрашивать будем, да, Ксюш? – спрашивает у внучки и тоже целует её в щечку. – В Кемере твои разрешения не действуют, Яна Альбертовна…

– Даня!..

– Пап, мам, – весело кричит Сонька. – У меня уже живот болит…

Снова слышится смех, за которым я всячески пытаюсь распознать голос Вани, но его будто бы нет. Терзают смутные сомнения, а вдруг он с Рори встречается?

Поэтому не ищет встреч со мной? Выбор сделал? Может, для него умение кататься на великах в приоритете?..

– Тая, пойдем? – шепчет Злата, дергая меня за локоть. – Заметят ещё, неудобно.

– Пойдем, – соглашаюсь.

– Ты их знаешь?

– Немного. Мы с одного города.

Перед сном ещё долго думаю о Соболевых и той картинке, которую мы подсмотрели. Большая семья, общие шутки, бурчание это отцовское – как бы я ни мечтала, в моей жизни такого нет и уже не будет.

А Ваня… надо смотреть правде в глаза – больше не хочет со мной общаться.

Тебе бы, Валеева, о Роберте подумать и о том, как экологично с ним расстаться, чтобы это на подготовку к областному конкурсу не повлияло.

С этими мыслями засыпаю, а утром, проснувшись, нацепляю на себя новые вещи: ярко-розовую укороченную футболку и такие же шорты.

Быстро позавтракав в ресторане, мы с моей соседкой решаем прогуляться по набережной. Там-то я впервые за три дня и встречаю Соболева на пробежке. В белых майке и шортах. Живехонького, слава богу. И все такого же красивого.

– Привет, – останавливается тут же Ваня.

Коротко поглядывает на Злату. Хмурится.

– Привет, Вань, – отвечаю без улыбки.

– Я тогда пойду, – робко кивает Злата и, странно оглядываясь, уходит.

– Иди, – отправляю ей в спину и обращаюсь к Соболеву. С серьезным видом. – Ты что-то хотел?

– Как дела? – спрашивает он, приобнимая меня за талию и отводя в сторону.