– Как ты думаешь? – приближается Ваня к моему лицу так, что я вижу яркие искорки в его глазах и то, как трудно раздуваются крылья носа. – Ангина на четвертый день заразна?

– Не знаю, – я кусаю губы в предвкушении. – Но… у меня крепкое горло.

– Пздц, – он смотрит по сторонам и снова на меня. – Зря ты это сказала…

– Почему? – шепчу. – Я редко болею…

– Молчи, – бурчит, легонько касаясь влажными губами моих губ. – Три дня только об этом мечтал.

– Правда? – удивляюсь.

Вместо ответа, Соболев ладонью фиксирует мою голову и целует с привкусом клубники. Прихватывает зубами нижнюю губу и облизывает её по контуру. Склонив голову, проталкивает язык дальше и нападает.

Снова нападает.

Единственное, что чувствую – конечности в кисель превращаются. Упираюсь пальцами в каменную ногу чуть выше колена, чувствуя под ними короткие мягкие волоски, резко контрастирующие со стальными квадрицепсами.

Наверное, это глупо – целоваться со своей первой любовью на пляже пятизвездочного отеля, но я решаю хотя бы раз в жизни позволить себе глупость.

– Ты вся мокрая. Давай снимем это, – предлагает Ваня, снова касаясь края футболки.

– Я… – растерянно произношу.

– Я уже видел тебя в купальнике, Тая. Какая разница?

– У меня… там нет ничего.

– Пздц, – прикрывает он глаза на секунду. – Тогда надень мою майку.

Смотрю на шторки, которые кажутся очень ненадежными. Одно дело, раздеться перед ним. Другое – светить на весь пляж голой грудью.

– Давай, Тай, – тянет Ваня футболку кверху. – Когда я рядом, ты в безопасности. Не думай ни о чем.

Вместо ответа отлепляюсь от его торса и доверчиво поднимаю руки. Почувствовав долгожданную прохладу, прикрываю ладонями соски и неуклюже позволяю натянуть на себя белоснежную майку, пахнущую сигаретами и Соболевым. Затем осторожно снимаю шорты и пытаюсь сделать так, чтобы моё тело выглядело прилично.

Мы не сильно отличаемся по росту, но Ваня шире раза в два – два с половиной точно. Поэтому «пляжное платье» из его майки выходит очень короткое и широкое.

– Так лучше? – спрашивает Ваня, тоже рассматривая меня сверху. Дышит как буксующий паровоз.

– Угу, – краснею, прикрывая глаза. – Только трусы розовые. Видно.

– Пздц, нам пздц, королева, – повторяет он в третий раз за последний десять минут. – Я ещё от информации о крепком горле не отошел…

– Ваня, я… не знаю, что сказать…

– Ничего не говори, – шепчет он на ухо. – Чувствуй. Просто почувствуй.

И я чувствую, черт возьми. Наши тела, как фигурные пазлы, воедино складываются. Ванины руки везде.

Они гладят, ласкают и убаюкивают бдительность. Превращают мой мозг в желе.

– Повернись, Тая, – тихий голос мало похож на просьбу, но я почему-то не возмущаюсь.

Ещё раз кидаю взгляд на виднеющийся кусочек моря.

Разворачиваюсь и, перекинув ногу, усаживаюсь на Ваню верхом. Руками упираюсь в каменные мышцы на груди. Смотрю на чуть опухшие губы.

Соболев тут же обнимает ладонями талию и резко качает головой.

– Ты что… на «Оземпике» худела? – спрашивает, не сводя глаз со своих пальцев.

– Не-ет. Это ведь вредно!..

Хоть и дико модно.

– Я такого никогда не видел, – он ещё раз проходится пальцами вдоль туловища, немного поднимая майку.

– В смысле? – закусываю губу.

Ему не нравится что-то? Или сильно нравится? Не понимаю.

– Я сперва подумал, что ты ребра удалила, – хмыкает он.

– Ты… сумасшедший, Вань? – возмущенно отодвигаюсь.

Снова к себе привлекает и морщится.

– Блин, не надо так скакать, Тай. Я и так в трусы скоро кончу, как восьмиклассник.

Замираю, глядя вниз. Туда, где соединяются наши тела и само по себе создается трение.

– Я просто… в тренажерку ходила. А ем мало, – с обидой произношу.