Я не сразу узнала Кастета. Во-первых, давно не видела. Во-вторых, главарь воров выглядел настоящим лордом в черном фраке и белом жилете, с золотой булавкой в галстуке, в шляпе и с тростью в руках.

— Нина? — мужчина вспомнил меня мгновенно. — Девочка, что ты здесь делаешь? — он осмотрел мой внешний вид, нахмурился.

В тот день на мнем было платье Дариши, которое подруга оставила в условленном месте. В одежде воспитанницы интерната я не могла свободно бродить по городу, а платье Дары висело на мне мешком.

— Гуляю, — буркнула и замерла. — Правил ваших не нарушаю.

— Голодная? — Мужчина не уходил и меня не отпускал — его тёмный внимательный взгляд заставлял стоять неподвижно и не дышать.

— Голодная. — Зачем отрицать очевидное. Голос прозвучал так жалко, что самой стало противно, и я недовольно поджала губы.

Тогда Кастет дал несколько монет и сказал:

— Иди в «Белый гусь», он недалеко. Пойдёшь на юго-запад и на первом перекрёстке свернёшь направо. Скажешь, что от меня, никто не будет приставать и не выгонит. Купишь суп и жаркое. И найди меня завтра. Разговор есть.

Я знала это место, респектабельное, в спокойном районе города. Услышав имя Кастета, меня приняли со всем возможным вниманием и вкусно накормили. Там меня и нашел представитель интерната, забрал, а в школе отправил в карцер. Поэтому Кастета я не нашла на следующий день, встретились мы через две недели — сбежать после карцера быстро не получилось, я ослабла за три дня без воды и еды.

Кастет предложил стать членом его банды.

— Колеблешься? Страшно? Понимаю. Хочу, чтобы ты знала — у тех, кто сам нуждается, мы ничего не забираем. У честных работяг тоже нет. Наоборот, помочь можем. Мы работаем выборочно. По заказу. Мелкие кражи для отвода глаз, для полиции, чтобы не догадывались, чем занимаемся на самом деле.

— И чем же? — невольно почувствовала интерес. Крупными ограблениями?

Эта мысль заставила внутренне похолодеть.

— Ты узнаешь, когда станешь частью семьи.

Если бы Кастет признался, что он и его люди воруют родовые артефакты у драконов, а потом продают их на чёрном рынке, я не колебалась бы, но в первую встречу вор не выдал тайну.

— Не по душе, уходи.

Я ушла. Становиться на преступный путь не собиралась. Одно дело — воровать, когда есть нечего, другое — у добропорядочных граждан. Но в тот вечер в интернате меня ждал сюрприз.

— Нинелия, обучение завершилось, — сообщила директор. — У тебя низкие оценки по всем предметам, некоторые экзамены ты не сдала. Ты одна из тех выпускниц, за кого мне стыдно. Я не могу порекомендовать тебя ни няней, ни гувернанткой, ни учительницей ни в одно из порядочных семейств… — Пауза была долгой и выразительной, а взгляд миссис Прайет холодным, неприятным и… оценивающим? — Поедешь в закрытый пансион для сложных девиц, где тебе подберут специальность, чтобы смогла прокормиться в будущем.

— Просто отдайте документы, я разберусь со своей жизнью. Мне исполнилось восемнадцать, — сдержанно отозвалась, испытывая досаду. Что ещё за закрытый пансион? Почему я раньше о нём ничего не слышала? Я так надеялась, что меня просто вышвырнут из интерната, как непригодную личность.

— Закон запрещает это сделать, — качнула головой миссис, наградила меня насмешливым взглядом. — Правила школы-интерната тоже не разрешает. По закону и уставу ты пока незрелая личность, которая показала, что не сможет о себе позаботиться.

Спорить не стала, отчётливо поняв, что за меня всё и давно решили.

Когда вернулась в комнату к девочкам, с которыми проживала несколько лет и близко ни с кем не сошлась, Линда, которая, в отличие от меня, очень хорошо училась и всегда не понимала моего желания быть хуже всех, отвела меня в сторону.