Я решительно двинулся к трону. Время творить историю!

Протянул руку и замер посередине зала. Покачал головой: не так! Я едва не совершил фатальную ошибку, заявив право на трон. Следовало говорить не «я», а выдвинуть в претенденты принца Эсфира. Я же не хочу, чтобы Ксан стал императором? На миг прикинул, как сообщаю ему о возможности, и едва не расхохотался, представив ошеломлённое лицо бывшего сокурсника.

— Капитан?

Я обернулся и увидел приближавшегося Джерога. Я даже не узнал кузена: под глазами залегли тени, камзол члена сената висел на мужчине, как на вешалке.

— Почему вы здесь? Случилось что-то? Докладывайте!

Я всмотрелся в лицо родственника — одного из тех, кому никогда и ни за что не стоило доверять. По словам отца, каждый кузен был бы счастлив вонзить мне нож в спину. А лучше лазер — чтобы наверняка.

— Докладываю, — с лёгким злорадством заявил я и отдал честь. — Я уполномочен заявить о том, что сын покойного императора Эсфир претендует на трон!

Разговоры смолкли, лица всех присутствующих в зале обратились к нам. Лицо Джерога удивлённо вытянулось:

— Что?!

— Эсфир станет императором, — громче повторил я в установившейся тишине, — вопреки усилиям убийц его отца.

Джерог вдруг улыбнулся и пожал мою ладонь:

— Кандидатура принята, капитан!

Вот и всё. Я сделал это! Как бы ни старались враги не дать мне возможности заявить о своём праве, ничего у них не вышло.

Я тепло посмотрел на кузена: кажется, я поторопился с выводами, и Джерог в покушении на отца не участвовал. Хотел сообщить, что в новой империи он получит хорошую должность, как неожиданно грянул взрыв. Я удивлённо посмотрел на дыру в стене в шаге от себя. Кто посмел стрелять в зале советов?! Но выяснять это было некогда.

Кузен рванул меня за шиворот и прижал к белоснежной колонне.

— Капитан! Вы же… горите!

Я вытянул руку и с изумлением уставился на пылающую кожу. Пламя плясало на запястье, не причиняя ни малейшего дискомфорта. Зрелище завораживало и пугало… Даже внутри меня будто заструился огонь.

В голове возник шёпот Ксана:

«Дар… Он активизировался, потому что на тебя напали. Его уже не остановить. Уходи, или спалишь весь дворец. И сам сгоришь!»

Рука дрогнула, по алым дренам Ксана словно пробежался ток, и стало так жарко, что я тяжело задышал. Джерог ахнул и, отпрянув от меня, покатился по полу, сбивая переметнувшееся на него пламя. Вокруг загорались вспышки, от стен отваливались куски, по полу разливались обжигающие волны. Одежда на мне слегка съёживалась, но пока выдерживала.

Хуже всего, что Ксан прав, — на меня напали. Ворвавшиеся в зал совета стражи открыли огонь, но снаряды плавились прямо в воздухе. Я же поверить не мог, что выстрелы не причиняют мне вреда… Вот это силища у Ксана!

Но всё же — почему стражи стреляют по своему? Как они вошли в зал советов, где система безопасности самая сильная во всей империи? Неужели предатель ещё ближе, чем я думал?

Тем временем дар Ксана палящей лавой растекался по залу сената, забирался по стенам, змеился по потолку. Одновременно он будто выжигал меня изнутри. Сознание медленно таяло, как кусок льда в стакане кипятка. Больно не было, лишь любопытно.

«Беги!» — зазвенел в голове голос Ксана.

И я рванул, бросился сквозь огонь, сбивая стражей, ломая бетон, словно пластик. Нёсся так, будто от этого зависело существование всего живого. Но дело было не в этом. Я обязан сохранить жизнь маленькому аврену и другу, который отдал мне всё, и даже больше.

Выскочив из дворца, я прыгнул, не глядя, в пустоту под ногами. Над головой чернело звёздное небо, земля стремительно приближалась. Я не переломал ноги лишь потому, что снизу полыхнуло и меня отбросило взрывом к противоположному зданию. Выпущенный врагом снаряд спас меня. Разрушив стену, я перекатился в пустом помещении и замер в углу. Но дар Ксана не угасал. Его жадные языки уже лизали мебель, пожирая всё на своём пути, освещая и показывая путь преследователям.