Рассматриваю любимое лицо. Это всё тот же Ян. Мой Ян. Точно такой же, каким я его запомнила сегодня утром. А разве должен стать другим? После встречи со своим ребенком?

— Привет, — здоровается, как всегда, спокойно, но чувствую, как буквально сканирует меня своими голубыми глазами.

Чувствует, что что-то не так.Или просто успел сделать быстрый логичный вывод.

Я же не вышла его встречать. Это совсем на меня не похоже.

Киваю.

Ян слегка хмурится, подходит ко мне, чтобы поцеловать. Я отвечаю, но без прежней искры, жадности и желания поскорей почувствовать Яна в себе.

Всё это происходит не намеренно. Просто до сих пор нахожусь в шоке и не знаю, как выбраться из этого состояния.

— Что-то сучилось? — тихо спрашивает Ян и оставляет еще один поцелуй, но на этот раз не на губах, а на лбу.

Не к месту думаю о том, что он таким образом решил проверить температуру.

Несколько секунд сомневаюсь, говорить правду или нет. Но всё-таки решаюсь быть откровенной до конца. Так должно быть проще.

— Мама звонила.

— Как проходит их отпуск?

Складка между бровей Ян разглаживается. Он расслабляется, отступает чуть назад и принимается снимать пиджак.

Веду взглядом вдоль крепких рук. Ничего не могу с собой поделать. Обожаю, когда Ян в белой рубашке. Обожаю то, как она подчеркивает ширину его плеч и груди.

— Не знаю. Не успели это обсудить, — продолжаю отвечать, неподвижно стоя на одном месте.

— А что обсуждали?

— Тебя, — звучит нелепо, но как есть.

Ян не выглядит удивленным. Он уходит в гардеробную, чтобы повесить пиджак, затем возвращается и принимается снимать запонки.

Никаких наводящих вопросов больше не следует.

Ждет.

Ждет, когда я продолжу, потому что очевидно — я не всё еще сказала.

— Она узнала от твоей матери про мальчика, — отвечаю совсем тихо, до сих пор борюсь с эмоциями, которые раскурочивают мне грудную клетку.

Ян раздраженно выдыхает. На меня не смотрит, продолжает заниматься запонками.

— Я попросила ее не вмешиваться.

Замолкаю, собираюсь с мыслями и спрашиваю прямо:

— Почему ты мне не рассказал, что Паулина — твоя первая любовь?

Чувствую, как бешено сокращается сердце. Во рту сухо. Слезы давно отступили. Наблюдаю за Яном и не моргаю. Не хочу ничего упустить.

Он поднимает на меня свой тяжелый взгляд. Едва заметно кривит губы. Сжимает обе запонки у себя в кулаке.

— Эта информация ничего в корне не изменила бы.

Не знаю, что со мной происходит. Внутри словно рвется какой-то нерв. Или, возможно, так сказывается мое сегодняшнее напряжение, работа и сложный эмоциональный разговор с мамой.

Иронично улыбаюсь.

— Серьезно? — вздергиваю одну бровь. — А мне почему-то кажется совсем наоборот, — скрещиваю руки на груди.

— Это старая история, Мира. Не вижу смысла об этом теперь говорить.

— А я вижу. Ну хотя бы потому, что эта старая история вклинилась в нашу нынешнюю жизнь.

Не припомню, когда я в последний раз разговаривала с Яном в таком тоне. Впрочем, это неудивительно. Раньше у меня не было ни единого повода себя так вести.

— Что тебе наговорила твоя мать?

Ян проходит мимо меня и оставляет запонки на прикроватной тумбочке. Я тут же оборачиваюсь, сверлю рассерженным взглядом широкую спину.

— Ничего. Просто сказала, что Паулина… Она твоя первая любовь.

Ян проводит ладонью по лицу и присаживается на край кровати.

— Ты действительно думаешь, что эта информация ничего не меняет? — не унимаюсь.

— Да, я так думаю, Мира. Еще вопросы? — он царапает меня своим острым раздраженным взглядом.

— У меня накопилось предостаточно вопросов, Раевский, — огрызаюсь и одновременно боюсь, что сердце проломит мне к чертовой матери все ребра. — Первый: как, по-твоему, я должна относиться к этой информации? Второе: что еще я не знаю о тебе и этой женщине? Третье: неужели ты считаешь меня до такой степени глупой и наивной дурой, которая съест из твоих рук всё, даже какую-нибудь отраву, если потребуется?