Уже в дверях я оборачиваюсь и обвожу взглядом гостиную. Почти ожидаю, что сейчас на лестнице появится Даня, но в доме тихо. Сжимаю пальцы в кулаки.

- Ну вот и все, – говорю сама себе и, наконец, ухожу совсем, тихонько прикрыв за собой дверь.

По утреннему городу я бреду в каком-то оцепенении, не замечая ничего вокруг. Ощущаю непривычное двойство чувств: всеобъемлющую тоску и пугающее счастье. Несмотря ни на что, я бы ни на что на свете не променяла эту ночь с Даниилом. И я не чувствую сожаления. Не хочу изменить ни одной минуты. И в воспоминаниях упиваюсь каждой секундой подаренной им близости. Как бы ни сложилось будущее, этот последний день каникул всегда останется на верхних ступенях самых счастливых в моей жизни.

20. 20

Номер встречает меня мрачной тишиной и беспорядком. Каждая вещь, лежащая не на своем месте, немым укором смотрит на меня, и, кажется, даже воздух, тяжелый и душный, наполнен осуждением.

Саши нигде нет, но его вещи на месте. Это слабое утешение, но, по крайне мере, теперь я точно знаю, что он не уехал без меня.

Подхожу к балкону и распахиваю дверь, чтобы пустить внутрь предрассветную свежесть, а потом прижимаюсь разгоряченным лбом к холодному стеклу. Поразительно, в какой хаос превратилась моя простая и ясная жизнь всего за десять дней.

Оказавшись вдали от чарующей притягательности Даниила Благова, я начинаю в полной мере осознавать, что натворила. Нет, я все еще ни о чем не жалею, но понимаю, что справится с последствиями этой ночи будет куда сложнее, чем поддаться искушению.

В этот момент на телефоне срабатывает будильник, и я вдруг чувствую отчаянное желание послушать его и сбежать. С холодной решимостью открываю чемодан в тот самый момент, когда в номер входит Саша. Не сговариваясь мы на несколько секунд замираем, настороженно изучая друг друга, а потом он первым отводит взгляд.

Выглядит он... слегка безумно.

В его поведении, в резких движениях, когда он идет к бару и наливает себе стакан воды, есть что-то такое, что заставляет меня поежится. Замечаю, что под глазами у него залегли тени, веер тонких мимических морщинок стал заметнее, а губы скривились в гримасе. И это только подтверждает мои мысли о том, что прошедшую ночь он тоже провел без сна. По моей вине.

Саша никогда не был мастером скрывать эмоции, а может быть мы просто знаем другу друга так хорошо, что я не задумываясь читаю его как открытую книгу. Сейчас эмоции сменяются на его лице со скоростью света. Я успеваю заметить боль, отвращение, злость, печаль и еще какой-то едва уловимый проблеск облегчения, словно он и не надеялся увидеть меня здесь вновь. И от осознания этого мое чувство вины разрастается до устрашающих масштабов.

Нетерпеливым жестом Саша ерошит волосы, а я вижу свежие ссадины на костяшках его пальцев.

- Что случилось, Саш? - спрашиваю тихо. - Твои руки...

- Неужели тебя волную я? - его голос слегка дрожит от едва сдерживаемой злости.

- Саш...

- А меня вот больше волнуешь ты, - обрывает он меня. - Ты была с ним, - неприязненно шепчет он. - Всю ночь.

Мы никогда не лгали друг другу. И отрицать это бессмысленно.

- Ты искал меня? - опускаю голову и невидящим взглядом изучаю узор ворсинок на ковре.

Он неискренне смеется грубым, неприятным смехом.

- Если бы искал, я бы нашел. Да и зачем мне это? Чтобы прервать ваше душещипательное высокоинтеллектуальное общение?

- Саша...

- Что Мира? - он не позволяет мне вставить и слова, но меня тревожит не это. За злостью в его голосе я различаю муку, и это делает все в миллионы раз сложнее, потому что я не знаю, что сказать, чтобы ее облегчить. - Мне бы хотелось знать, что ты делала после того как заявила, что никогда не станешь встречаться с ним?