У ребёнка была вторая группа крови — не самая редкая. Так что я не удивилась, когда увидела и у матери такую же группу. Проблема была в другом — у матери явно кровь положительная, а у моего пациента отрицательная. Я вспомнила, как однажды влила кибер-пациенту с отрицательным резус-фактором положительную кровь (виртуально, конечно же), и как у последнего случился анафилактический шок. Тогда Андрей меня долго и очень муторно ругал.

Я вздрогнула от воспоминаний.

— Нет, мать не подходит, и уведите её — она беременна, ей не нужно на это смотреть.

Женщина ошарашенно вытаращила на меня глаза, как и большинство присутствующих, но мне не было до этого никакого дела.

— Кто ещё? — боковым зрением увидела, что упирающуюся женщину действительно уводят.

— Я, — на грани слышимости проговорил кентавр, помогавший мне. — Я — дядя Келна…

Я присмотрелась. Первая отрицательная! Идеальный донор! С собой бы его взять!

— Кирилл — капельницу!

Мужчина подскочил и засуетился, пытаясь из подручных материалов создать капельницу.

Сама занялась раной. Всё, как обычно, только в сто раз сложнее: убрать всё лишнее, обработать, зашить. Один из молодых кентавров сёл рядом со мной и подавал то, что просила.

Магией срастила сначала порванные сосуды, потом мышечные ткани, потом уже вручную зашивала кожу.

Кирилл сунул мне под нос свёрнутую в длинный жгут какую-то травину.

— Запаяй!

Я, не глядя, исполнила и продолжила своё занятие. Кроме этой страшной раны было ещё несколько. И некоторые действительно жуткие. Пришлось зашивать печень и бесконечные порезы — они не были смертельными, но их было много, и через каждый уходила драгоценная кровь.

— Иголки нет, сможем вставить так?

Кирилл махнул перед глазами полым кусочком стержня от шариковой ручки, которую наверняка извлёк из своих многочисленных карманов. Импровизированная игла крепилась к длинному гибкому травяному жгуту и кончалась таким же кусочком полого стрежня. Чистого, к счастью.

Я прикинула. Толстоват, конечно, для иголки, но вряд ли найдём что-то тоньше сейчас.

— Шрам останется, — предупредила кентавра, которому Кирилл уже перевязал руку повыше локтя и обеззаразил предварительное место укола.

Мужчина только горько усмехнулся.

Я, не медля больше ни минуты, клинком аккуратно рассекла кожу над веной и вставила в поток кусочек стержня. Магией одновременно остановила кровь. Теперь главное — мысленно продолжать держать это место, чтобы излишки крови вокруг разреза не вытекали.

Другой конец импровизированной трубки вставила в руку подростка. Не особо гигиенично, но у кентавров повышенная регенерация и прекрасная переносимость любых ядов, так что с обыкновенными микробами точно справятся.

Кровь мощным потоком хлынула в руку раненого. Мощные сердца его дяди с пульсацией отправляли живительную жидкость в детский организм.

— Держите тут. Стойте и не двигайтесь, — приказала я. — Примерно… Пять минут. С вашей скоростью кровообращения должно хватить. Надо было это сделать во время операции, но мы не успели.

— Он… — мужчина сглотнул. — Он выживет?

— Я не знаю, — честно ответила я. — Помощь была оказана достаточно поздно, поэтому я не могу вам ничего обещать, — и видя, что мужчина дёрнулся, добавила: — Но если вы не перестанете шевелиться, то сильно уменьшите его шансы. Лучше скажите — готовы дать вторую руку?

Кентавр сначала не понимающе на меня посмотрел, затем, когда я указала на его товарища, без чувств повисшего на одном из воинов, кивнул.

— Вам будет потом не очень хорошо, — честно предупредила я. — Но, насколько я поняла и успела увидеть, вы — единственный подходящий донор. Кирилл — вторую капельницу!