Ах, как хорошо он говорил! И я почти ему верила. Даже если он лгал. Даже если хотел утешить таким образом – пусть. А я хоть немного помечтаю, чтобы всё так и случилось. Чтобы все его слова были отражением того, как Ян думал обо мне!

– Я хочу поцеловать тебя. Ты позволишь?

Зачем он спрашивает? Но вот эта его старомодность, уважительность нравились мне, вызывали восторг, похожий на дуновение тёплого ветра. Ах, нет, это его дыхание согревает щёку.

Я повернулась в его руках. Губы сами приоткрылись и горели. Мой самый первый поцелуй. Такой желанный и выпестованный в мечтах!

Ян коснулся меня осторожно, и снова словно молнией шарахнуло. А когда его губы смяли мой рот, я чуть не упала от избытка чувств.

Ярко. Терпко. Как трясина, что затягивает, но не пугает, а наоборот: хочется отдаться безоговорочно, нырнуть с головой и не возвращаться.

Это был очень долгий поцелуй. Самый прекрасный. Самый лучший.

Никакого отторжения или неприятия. Никакого сталкивания носов, зубов – ни малейшей неловкости! Признаюсь, я немного этого боялась – с моей-то неуклюжестью!

Ян держал моё лицо в ладонях, гладил большими пальцами скулы.

– Остановимся на этом, ладно? – пробормотал он, прерывая поцелуй, но не отпустил, не отстранился, не сбежал. – Я не хочу, чтобы ты думала, что меня к тебе влечёт только это. Всё не так. По-другому.

Он не прикасался ко мне телом, как в моих ночных грёзах. Но его лицо близко, его руки гладят кожу моего лица. И в этих движениях есть что-то успокаивающее и одновременно приятное.

Любование. Точно так он оглаживает меня взглядом, когда я ем его стряпню. Смесь интимной близости, бесконтактной эротики и нежности. Удивительное сочетание. Я уверена: никто другой так не сумеет. Только загадочный Ян, юноша из девичьих фантазий, парень из ниоткуда, мужчина не этого времени.

– Пойдём назад, – снова тянет он меня на кухню. Наверное, это единственное место в доме, где он чувствует себя комфортно, в своей стихии, в гармонии с самим собой. – Нам надо выпить чаю. У меня есть замечательный сбор, тебе понравится.

Мне бы понравился и крысиный яд из его рук, но я благоразумно молчу. Я и так очень-очень влюблённая в этого парня дурочка. Глупая-глупая, преданная, как самая верная собачонка.

Никогда не думала, что чувства могут быть настолько сильными и острыми. Только он. Весь остальной мир меркнул и находился где-то на задворках, как ничего не значащий фон. Жарко, холодно, хмуро или солнечно – без разницы, если рядом мой Ян.

Сил и ума хватало не говорить об этом вслух. Но, наверное, на лице у меня нередко написано всё, о чём я думаю. Так что вряд ли для Яна это тайна – моя влюблённость и преданная отчаянность.

– Послушай меня, Несс, – продолжил разговор Ян, поставив передо мной большую чашку с ароматным чаем. – На самом деле, не важно, какой тебя видят окружающие. Важно, какой ты видишь себя сама. Понимаешь?

Я киваю. Я б, наверное, на любую чушь кивала, лишь бы слушать его голос. Соглашалась бы с ним постоянно.

– Нет, не понимаешь, – вздыхает Ян. – Не знаю, кто вдолбил тебе в голову, что ты дурнушка. Может, даже ты сама. Ты… молоденькая очень.

– А ты взросленький? – просыпается во мне бунтарь и язва. Выискался тут психолог. У нас разница-то в четыре года всего.

– Вот, – щёлкает он пальцами, – уже лучше. Нападай, Несси! Не позволяй никому управлять собой.

«Даже тебе?..» Но вслух я этого не произношу. Это уж совсем капитуляция.

– Видишь в чём дело… – продолжает он излагать свою точку зрения спокойно и слишком уверенно. – Пока ты не научишься себя ценить, тебе постоянно будет казаться, что все окружающие рядом с тобой не понятно почему. Любят тебя не потому что ты – это ты, а за что-то незначительное. За постель, например, за страстность. За умение быть покладистой или верным другом, но не личностью с красивой душой. Всё это стирается и становится не важным, когда ты себя не любишь и уничтожаешь этой нелюбовью.