- Может есть причина, по которой он хочет уйти с Севера? - это уже мой младший брат. Иногда, когда его ум не был одурманен вином, Ингольв говорил верные вещи.
- Или слухи о том, что в его тело вселился убийственный дух, который не успокоится, пока не заморозит все живое, верны, - мрачно высказался самый молодой из ярлов.
С ним тут же начали спорить.
- Меня не интересуют причины прихода Ворона, - когда отец говорил, замолкали все. Бранд Яростный, несмотря на некоторую грузность и любовь к похабным развлечениям, считался сильным воином и мудрым правителем - не зря на протяжении последних семи лет в окрестных землях царил мир, - Меня интересует, как его остановить. Поэтому я и позвал тебя, Эсме.
Молчание сделалось ощутимо напряженней. Причем братья откровенно недоумевали, а вот наместники выглядели решительно.
- Я могу… чем-то помочь? - спросила почти робко.
- Да, - он посмотрел на меня прямо. И так же прямо заявил, - Короля-Ворона не могут ранить враги и не берут яды. Я хочу, чтобы ты использовала свой дар.
Мой прОклятый дар?
Я впервые за долгое время лишилась речи.
- Ты должна защитить свое королевство, Эсме. Это твой долг.
3. ГЛАВА 2
Младенцем меня спасли боги…
Так все говорили.
Но я, когда подросла, решила, что это ложь. Боги? Им и дела нет до людей. Собственные интриги и пиры интересуют асов больше, чем радости и горести нижних земель. А те, кто населял соседние с нами миры, слишком заняты своими стихиями, чтобы вникать еще и в наши распри.
Нет, меня спасла старая Нья, нашедшая меня на улице и ставшая мне матерью и нянькой на восемь лет. И записка, которую настоящая мать положила в корзинку, оставленную холодной ночью на рассвете на пороге королевской крепости.
«Эсме - твоя дочь, Бранд Асвальдсон. Мне она не нужна. Но если ты не воспитаешь ее как собственную дочь, то я прокляну тебя. Или проклянет она, когда войдет в силу».
Так все узнали, что король Бранд, плодивший не только родных детей, но и бастардов - некоторые из них оставались при нем воинами - спутался еще и с чернокнижницей. Черной колдуньей, которая предпочла свою общину жизни в замке, и оставить дочь чужой семье, чем растить свое подобие.
- Ты должна благодарить богов и мое милосердие за то, что мы оставилась в живых и о тебе было кому позаботится, - шипела мне мачеха раз за разом. Особенно громко тогда, когда я удирала из-под надзора или разбивала нос её сыночку, своему сводному брату.
- Я должна благодарить лишь доброту простой женщины и ваш страх перед проклятьем, - однажды ответила ей дерзко, за что получила пощечину. Но это была последняя её пощечина - с того дня я пообещала себе, что никому не позволю унижать себя. И сдержала обещание.
Постепенно кюне Хлив пришлось смириться с моим присутствием. И хотя она не упускала случая меня уколоть, с каждым годом это удавалось ей все меньше. Я мало чем дорожила, потому и сложно было управлять мной, угрожая лишить этого.
Что у меня было, кроме собственного имени и судьбы?
Верность Дага.
Настороженное одобрение отца, который разглядел во мне способности и интерес к общему укладу и военным ремеслам.
Возможность тренироваться и уходить за пределы крепости, когда мне вздумается.
Но без этого я смогла бы прожить. Я вообще, как оказалось, мало что оценивала высоко.
Собственную жизнь?
Теперь и её потребовали в уплату.
Хотя разве не к этому я стремилась? Чтобы меня ценили также, как прочих воинов? А те по первому приказу готовы были умереть за своего короля.
- Как же я могу это сделать, отец? - получилось хрипло и неуверенно.
Дай сил мне и злости, Фрейя, потому что сейчас мне действительно страшно.