Мужчина тащит уже меня к байку, а я упираюсь сильнее и дергаю руку из его ладони. 
Он разворачивается. Смотрит вопросительно и грозно. 
Опять мотаю головой, умоляя не делать ничего из того, что намеревается. 
Он изучает меня пару мгновений, затем подходит ближе и говорит неожиданно мягко:

- Слушай, я понимаю, ты боишься… Но это – самый правильный путь, пойми. Ты – беззащитная, парень этот – настоящий подонок. Он должен получить по заслугам, понимаешь? Нельзя такое спускать. Никогда нельзя. 

Но я упрямо качаю головой. 
Мужчина пробует настоять, опять хватает меня за руку, намереваясь силой утащить к байку, но я начинаю отталкивать его и плакать. На меня накатывает настоящая истерика, похоже, позднее зажигание срабатывает, отходная волна после произошедшего. 
Мой спаситель тормозит, рассматривает меня с недоумением. А затем,  вздохнув, неожиданно привлекает к себе, обнимает, крепко, но бережно, щедро делясь своим теплом,  своей силой со мною, маленькой и слабой. 
Неудивительно, что я тут же утихаю и только всхлипываю беззвучно в его объятиях. 

Трусь носом о черную майку, обтягивающую каменную грудь, и буквально через пару секунд понимаю, что дурею уже совсем по-другой причине. Не от ужаса из-за произошедшего и возможных последствий. А из-за самой ситуации. Из-за того, что он меня обнимает, держит, так крепко и надежно. И мне хорошо в его руках. И неожиданно волнительно. Правильным таким, сладким волнением. 
Пахнет от него водой из ставка, холодной, ключевой, майка – пропитавшаяся дорожной пылью и вкусным мужским потом. А еще все это смешивается с еле уловимым запахом крови. Наверно, от моей губы. 
И голова моя бедная, и без того сегодня пострадавшая, летит опять, сладко и чудесно. 
Да что же это за наваждение такое с этим мужчиной? 

- Ну все, все… Не поедем. Если не хочешь… - кажется, он неверно истолковывает мое притихшее состояние, думает, что успокоил.

Гладит по спине, еле заметно, кажется, просто большими пальцами водит… 
А у меня дрожь… Ой, как сладко… И во рту сухо. 
Сглатываю, позволяя себе еще чуть-чуть подышать им, этим неожиданным в моей жизни мужчиной. 
Чужим и пугающим. Но по-настоящему правильным. Идеальным. 

- Давай, домой тебя докину. 

Я представляю на секунду, как разорвет тишину деревни его байк, как залают одновременно все собаки во всех дворах нашей  и, наверняка, еще и в парочке окрестных деревень… 
И отказываюсь. 
Указываю на байк, потом на свои уши, потом складываю ладошки у щеки… 

- Ну да, - подумав и верно разгадав мою бессловесную коммуникацию, соглашается мужчина, - точно всех разбудим. Тогда потом байк заберу. Пошли, провожу. 

На это я соглашаюсь, и мы идем по тропинке от ставка в деревню. По другой тропинке, не той, на которой остался лежать Гарик. 
И вот меня вообще не тянет посмотреть, как он там. Потому что без разницы, как. 

Я думаю, что сказать бабушке, потому что говорить ей все равно что-то придется. Думаю, как смотреть теперь на Варьку, когда буду встречать ее на поселковой улице. Думаю… Но на самом деле, все мои мысли – лишь фон для одной основной. Самой нужной мне сейчас. 

Мысли о том, как правильно и хорошо лежат мои пальцы в ладони этого огромного мужчины, какой он сильный и спокойный. И невероятно уверенный в себе. 
Оставил своего чёрного коня без присмотра, не опасаясь, что у того же Гарика могут быть друзья и жесткое намерение наказать чужака. Хотя бы путем повреждения его байка. 
Мужчина не может не думать о таких последствиях, но это нисколько его не тормозит. 
Он идет, крепко держа меня за руку, зорко высматривает неровности тропинки. Чтоб уберечь меня от них, не дать мне упасть…