– Сами узнаете.

Лита убежала, оставив меня одну. Я побродила по комнате, сняла шаль с клетки Рико. Попугай обиженно завопил:

– Ду-р-р-р-а, накорми Рико!

– Ну и вредная ты птица, – проворчала я, – копия своего хозяина. Давай знакомиться, что ли? Я Рианна, ты Рико, может, подружимся?

Я протянула ладонь к птице, однако та возмущенно заворчала, дернула головой, словно хотела меня клюнуть. Но я все же нашла плошку с едой попугая и кинула горсть зерен в кормушку. Теперь меня разбирало любопытство: интересно все же посмотреть на местный торговый дом.

Больше делать было нечего. Я вышла на галерею. Слуги носились по двору и уже не обращали на меня внимания. Тогда я оперлась на перила и огляделась.

Огромный двор расстилался, словно изумрудный ковер, пересеченный крест-накрест каменными дорожками. Вдоль них стояли вазоны, изваянные из мрамора и терракоты, и каждый был щедро усажен пышными цветами.

Белые розы, как застывшие облака, источали тонкий, почти призрачный аромат. Он смешивался с более насыщенным, пьянящим запахом желтых бутонов. Яркие и солнечные, они дарили двору ощущение тепла и умиротворения.

Но больше всего было красных роз. Их лепестки походили на капли запекшейся крови и напоминали о страсти и вечной любви. Вокруг вазонов порхали пчелы и шмели, наполняя воздух тихим, умиротворяющим жужжанием. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь густую листву деревьев, играли на лепестках роз, создавая причудливые тени и блики, подчеркивая их нежность и красоту.

Я передернулась, чихнула: удушающий запах роз, усиленный жарким солнцем, казалось, впитывался в кожу и проникал в каждую клетку, и перевела взгляд.

На лужайке в центре двора появились столы и скамейки, а над входом в дом повисла растяжка из ткани.

Я пригляделась и прочитала:

«Совет да любовь!»

– Надо же, любовь, – хмыкнула я, – как раз ею тут и не пахнет!

Я прошлась вдоль дома и свернула за угол. Здесь была еще одна стена, без дверей. Над окнами висели фонари и гирлянды цветов. Рамы одного окна были приоткрыты.

Я на цыпочках подобралась к нему, заглянула в комнату и отшатнулась…

В комнате было двое мужчин. Я прижалась к стене, положив руку на бешено бьющееся от страха сердце, и застыла так на пару секунд.

«Чуть не попалась, – выдохнула наконец, – надо быть осторожнее».

Стараясь не шуметь, снова заглянула в окно.

Спиной ко мне стоял высокий мужчина в таком же красном наряде, как у меня. Маленький человечек суетился рядом, поправляя складки на поясе.

– Вот так! Отлично, – бормотал он. – Господин будет доволен.

«Странно, он говорит о господине в третьем лице. Здесь так принято?»

– Конечно, доволен, – пробасил мужчина.

Его голос эхом прокатился под сводами галереи и вызвал дрожь по всему телу. Я вытянула шею, пригляделась к жениху, и дыхание перехватило, а сердце и вовсе сошло с ума. Спина господина треугольником сужалась к тонкой талии. От каждого движения перекатывались мышцы на руках. Чувствовалось, что мой жених уделяет много внимания своему телу.

И тут мужчина повернулся к окну. Луч света упал на его лицо. Я вскрикнула от ужаса…

Вскрикнула и присела, а потом, согнувшись в три погибели, побежала прочь. Тошнота поднялась волной из желудка, мысли сбились в кучу, адреналин забушевал в крови.

Я ворвалась в свою комнату и плотно закрыла дверь. А потом сползла по стене на пол. Желание завыть было настолько сильным, что пришлось закрыть рот ладонями, чтобы не осуществить его.

Ужасная картина все еще стояла перед глазами. Через все лицо жениха тянулся длинный и глубокий шрам. Он разрезал на две половинки бровь, перекрыл один глаз, вернее, то, что от него осталось, отчего господин казался слепым, поднял угол рта, оголяя зубы.