Мой бессердечный муж Кира Фарди

День выдался суматошный.

Не просто суматошный, а по-настоящему бешеный.

Я носилась по этажам, как ведьма на метле, и раздавала указания. Завтра открытие торгового центра с громким названием «Путь к мечте». Все площади сданы в аренду, договоры подписаны, большие и маленькие проблемы решены. Осталось пережить шумное открытие, но…

Вот с этого проклятого «но» обычно все и начинается. Отчего-то на сердце было неспокойно. От волнения и суматохи не заметила, как наступил вечер.

– Мария Сергеевна, я могу идти домой? – заглянула в кабинет секретарша Верочка.

Взглянула на нее и внезапно поняла: устала, и устала смертельно.

Я согласно кивнула, вытащила смартфон и замерла: вот оно!

Куча пропущенных звонков и смс.

Именно то, о чем я напрочь забыла. Сегодня свадьба моей лучшей подружки, и она уже час ждет меня, свидетельницу, в ресторане.

Твою ж мать!

Нет! Не так!

Твою ж чертову мать!

Будь она неладна!

Так и знала, что дьявол крутит-вертит, мозги туманит и руки выворачивает.

Тут же набрала номер подружки, не успела ни слова вставить, как она заголосила в трубку:

– О, Мари! Как ты можешь? – в мозг иглами впились слезливые нотки. – Ты бросила меня в такой день!

– Лизок, прости! Я сейчас, – торопливо кинула ключи в сумочку и рванулась к двери. – А потом оторвемся… по полной. Что-то нервничаю сильно, вдруг завтра открытие провалится.

– У тебя и провалится? Да не смеши мои пятки! – выкрикнула зло подруга. – Вот у меня уже провал! Жду тебя! Если ты не появишься…

Дальше последовали непереводимые словосочетания и проклятия, от которых мороз бежал по спине, если в них вслушиваться.

Я не вслушивалась, привыкла. Лизок всегда была невоздержанная на язычок, особенно когда злилась.

Но я понимала подругу: она долго готовила выездную сессию загса, согласовывала со всеми, а свидетельница (что б ей пусто было!) не явилась к регистрации. Хуже приметы и не придумаешь.

Я пулей вылетела за дверь и помчалась к лифту. В холле из комнаты охраны выскочил начальник.

– Мария Сергеевна!

– Потом, Вань! Тороплюсь!

Не глядя на него, понеслась к выходу. На крыльце порыв ветра бросил в лицо горсть снега, забрался холодом под распахнутую шубку. Я зябко поежилась, накинула капюшон и бросилась к стоянке машин.

– Маша, ты забыла! – выбежал следом Иван.

Я обернулась: в руках охранник держал букет алых роз на длинных стеблях.

Безмозглая курица!

Я вернулась.

Еще одна плохая примета!

Выхватила цветы, сплюнула три раза через левое плечо и крикнула:

– Спасибо, Вань! Ты смотри тут!

Всю дорогу к ресторану я поглядывала на соседнее сиденье, где лежал восхитительный букет, но душа не пела от восторга, казалось, что в этой спешке я познала еще не все сюрпризы судьбы.

И они не заставили себя долго ждать: моя Мазда попала в жуткую пробку. Простояв на проспекте полчаса, я свернула на боковую улочку. Петляя и ныряя в арки и кварталы, сумела приблизиться к заведению, где ждала меня Лиза.

Припарковалась в чужом дворе и, прихватив букет с собой, побежала в соседний скверик, чтобы срезать путь.

Лишь вышла за полосу освещения и оказалась среди кустов и деревьев, как тело окатил ледяной холод. Дрожь побежала по коже, я напряглась, даже притормозила. В ночной тишине шаги отзывались снежным хрустом.

Вдруг мне почудилось, что за мной кто-то идет. Я замерла, прислушалась. Впереди уже маячил выход из сквера, а огни большого проспекта звали и манили. Тишина за спиной отзывалась звоном в ушах.

«Эхо», – облегченно выдохнула я и сорвалась с места.

Но не успела сделать несколько шагов, как услышала шаги снова.

Нет, так дело не пойдет!

Решительно развернулась. Перехватила букет так, чтобы использовать его как оружие в случае чего.

И выдохнула.

На меня надвигался мужичок. Маленький, тщедушный, едва державшийся на ногах. Такому щелкни по лбу, развалится на запчасти.

– Эй, краля, подь сюды, – пьяно выкрикнул он и сплюнул. – Чо скажу…

– Иди своей дорогой, дядя.

Я побежала к выходу из сквера. Он был рядом, буквально рукой подать. Сиял огнями, гудел клаксонами автомобилей.

– Не, а ты борзая! – раздался вопль позади меня.

И тут я получила удар в спину, да такой сильный, что споткнулась и упала, больно ударившись коленками и лбом о мерзлую землю.

Вскочить не успела, только закрылась руками: мужичок подлетел ко мне и начал кидать в меня обледеневшими комками снега и вопить во всю глотку:

– Стерва! Потаскуха! Трубы горят! Дай бабла!

Вот уж правду говорят: не надо недооценивать противника.

Я крутилась по земле, отмахивалась букетом, лепестки летели во все стороны и оседали на снег каплями крови. Но, как я ни старалась, не могла укрыться от града заледенелого снега.

– Помогите! – закричала я. – Спасите!

Капюшон слетел с головы. Последний комок попал в голову. Мир взорвался мириадами звезд, а потом потемнел и провалился в тартарары…

«Не надо недооценивать противника», – была первая мысль, когда я очнулась.

И в ту же секунду в мой расколотый на части мир ворвались звуки. Кто-то мерзким, скрипучим голосом раз за разом повторял:

– Ча-ча! Ча-ча! Нако-р-р-р-ми Р-р-р-ико! Хочу о-р-р-р-ехи…

Это чудовище грассировало звуком «р», который выворачивал мозги. Я застонала, села и сразу схватилась за голову: она трещала как переспелый арбуз, будто готовилась лопнуть.

– Заткнись ты уже!

Не глядя, я схватила подушку и кинула ее в сторону воплей. Что-то с грохотом свалилось на пол, крик мгновенно захлебнулся.

Стоп!

Мозги потихоньку включались в работу. Я была в парке, на снегу, избитая пьяным мозгляком. Откуда у меня взялась подушка?

Я распахнула глаза и икнула от неожиданности, настолько мое окружение отличалось от того, что видела раньше.

Я сидела на широком низком ложе. Четыре его столбика упирались в потолок, а вокруг них, подвязанные витыми шнурами, волновались под теплым ветерком легкие шторы балдахина. А прямо передо мной на столике стояла в стеклянной высокой колбе единственная роза.

– Мамочки мои? Где я?

Я пригляделась.

Роза?

Или не роза?

Неужели я переместилась вместе с букетом?

Цветок был очень странный, будто сделанный изо льда или стекла. Темно-красная серединка бутона бледнела к краям лепестков, покрытых инеем, теряла свой цвет, становилась полупрозрачной, как тончайшее стекло.

На дне необычной вазы сиротливо лежало несколько алых лепестков.

И в голове вспыхнуло воспоминание о сказке «Красавица и Чудовище». Горящая алая роза, роняя лепестки, символизировала любовь, которую Чудовище должен был обрести. Нежный цветок, помещённая под стеклянный колпак, – это символ преданной любви, которую хочется хранить всегда.

Так, и кто хранит эту любовь здесь?

Я вытащила розу, подула на нее, согревая теплом, но иней никуда не исчез. Тогда потрясла ее, в воздухе разлился мелодичный звон.

– Твою ж мать! Это что за фигня на палочке? Искусственная, что ли?

Роза одновременно казалась живой и мертвой. Немного дивясь такому совпадению, я осторожно вернула цветок в вазу, огляделась и еще больше поразилась.

Во-первых, был солнечный день, а не поздний вечер. Блики лучей лужицами растеклись по темному деревянному полу, начищенному до блеска.

Во-вторых, я находилась в помещении, обставленном хорошо, но мебель иначе как древним антиквариатом назвать было нельзя. Низкие столы, кресла и пуфики, обитые парчой с тисненым рисунком, отдавали стариной. Но пахло в комнате хорошо. Нос не улавливал запаха затхлости, как в музеях, или плесени. Везде в глиняных мисках горели ароматные свечи.

«Так, без паники! – успокаивала я себя, осматриваясь. – Ты жива, здорова, в тепле. С остальным как-нибудь справишься!»

Я прошлась по комнате, выглянула в раскрытое окно и отшатнулась: огромный двор был полон людей, одетых в сине-голубую униформу. Они суетились, бегали, переносили то горшки с цветами, то ковры, то подносы с едой, перекрикивались резкими голосами.

Удивительно, но я понимала их.

– Лита, мерзкая девчонка! Проверь барышню! – рявкнул седой мужчина со стеком в руках.

– Уже бегу! – ответил ему звонкий голосок.

Пока меня не заметили, я попятилась в глубь комнаты, и тут поймала отражение в огромном зеркале.

Поймала и застыла: на меня смотрела совершенно незнакомая девушка. Ее голова была перевязана белой тканью, а длинные светлые волосы распущены.

Я попятилась и чуть не свалилась, наткнувшись на подушку. Подняла ее.

Волна дрожи пробежала по телу: из упавшей клетки сверлил меня взглядом круглых возмущенных глазок попугай. Он раскрыл клюв и сразу завопил:

– Нако-р-р-р-ми Р-р-р-ико!

– Тихо, – я прижала палец к губам. – Заткнись! Иначе сверну тебе шею и котам выброшу!

– Ду-р-р-р-а…

– Ты еще и ругаешься? – ахнула я и схватила клетку.

– Хочу о-р-р-р-ехи…

Что за дурдом вокруг меня?

Я ущипнула себя за щеку и взвизгнула от боли.

Внезапно послышался топот быстрых ног. Я заметалась, но не успела спрятаться, как в комнату вбежала девушка. Увидев меня, она ахнула и закричала:

– Господа, господа! Барышня очнулась!

Я сглотнула, не в силах произнести ни слова. Незнакомка поняла молчание по-своему. Она схватила меня за руку, вытащила на широкое крыльцо.

Люди во дворе обернулись и радостно бросились к нам. Девушки стайкой окружили меня со всех сторон и защебетали:

– Молодая хозяйка, вы в порядке?

– Как вы? Голова не болит?

– О боже! Какое счастье!

– Свадьба состоится!

– Господин! Радость какая!