«Да что ему надо?» – озлобленно подумал он, но ощутил при этом легкое, едва различимое облегчение. Хмурясь, он обхватил себя руками сохранил молчание.

– А если выживешь? Останешься инвалидом на всю жизнь. Здорово, да? Ничего не сможешь делать сам. А то и слух со зрением потеряешь, – вожак выпустил в небо клуб дыма. – Если и умрешь, то мир потеряет одну душу. Навсегда. Ну? Нравится такая перспектива? Хочешь, чтобы твоя душа сгорела, а?

Тим с ответом растерялся, не поняв, о каком сгорании шла речь. А перспектив он тем более не видел. Но сознание зацепилось за слова. То есть как это – душа сгорит? Этого хватило, чтобы заставить его проявить спасительный интерес, а с ним сквозь завесу бессмысленности стрелой прорвался страх.

Ноги обмякли, и Тим едва успел шагнуть назад от края, прежде чем некстати затрясшиеся колени подогнулись. По телу пробежала дрожь, горло защекотало, веки обожгло. Тим закрыл лицо рукой, сдерживая слезы, и издал звук, напоминающий писк котенка. Что-то с силой кольнуло его в самую душу, до ужаса, до безмолвного крика.

Рой подошел к нему и остановился рядом. Он молчал. Оставалось только догадываться, о чем было его молчание. Тим склонялся к мысли, что внезапный собеседник явно не пожалеть его пришел. Чувства утверждали, что мысль эта верная. Чего обычно можно ожидать в таких случаях? Насмешек? Осуждения? Угрозы?

Тишина держалась около минуты.

– Смерть – не выход, Тим, – серьезным голосом сказал Рой. – Так ты просто сгоришь, а оно разве надо? Когда душа жаждет света, можно обмануться и принять за свет пламя. Пламя сожжет. Самоубийство, наркотики, алкоголь – все это пламя. Мы к свету тянемся, а не к огню.

В ответ Тим лишь еще раз шмыгнул носом. Разговаривать не было желания, но что-то подсказывало, что отвертеться не выйдет.

– Ты тут зачем? – произнес он, не скрывая неприязни.

– Всем иногда нужен разговор по душам. А тебе ведь нужно, я прав? Вот и пришел поговорить без всяких официальностей. Я принял тебя в свою команду, значит, я за тебя в ответе. Плохой я командир отряда, раз мои бойцы прыгают с крыши.

«”… с этого дня я за тебя в ответе”», – Тим мелко мотнул головой, отгоняя эхо какого-то воспоминания и сдерживая желание ударить себя по макушке.

– У-у. Ясно, – безразлично буркнул он. – Как ты узнал, что я тут?

– Мэл тебя увидел. Рассказывай. Что тебя привело на крышу? Будем разбираться и решать проблему менее радикально, – спросил лидер «Вольных» и бросил окурок.

Сперва Тим задумался, можно ли вообще доверить свою душу этому человеку. Он быстро глянул на него искоса вверх. Рой рассматривал свою зажигалку с умиротворенным выражением лица.

– Надоело, – недовольно отозвался Тим, поняв, что разговора не избежать. – Все время ничего не понимаю. Эти способности еще… Тоже мне… дар. Зачем он, если от него одни неприятности? Зачем вообще это все? Не понимаю!

– Хм, – Рой взглянул на него с необъяснимым и непонятным Тиму добродушием. – Ну, смотри. Все в нашей жизни нам дается для счастья. Как бы ни говорили обратное идеологи пессимизма, а я убежден, что все истинно для того, чтобы научиться быть на этой земле счастливыми, находить счастье в согласии с другими людьми. Хотя порой приходится ради этого пройти через страдания. Если мы не умеем пользоваться инструментом, то он может причинить боль. Скажем, есть у тебя… ну, молоток. Ты или забьешь им гвоздь, чтобы картину повесить, или будешь бить им себя по голове, страдать, мучиться, да еще и сам молоток, инструмент то бишь, непременно тебе виноват, а не ты, сам себя истязающий. Любым инструментом можно научиться пользоваться. К твоему инструменту у нас есть руководство по использованию. Мы его тебе дадим, как только отыщем в наших библиотечных закромах.