Сайто сдался. Он исчерпал все свои средства и возможности. Упорство пленных довело его до самого жалкого состояния. Несколько дней он разгуливал по лагерю с видом загнанного быка, которого вот-вот поведут на бойню. Дошел до того, что стал упрашивать молоденьких лейтенантов самим выбрать для себя работу и обещал премии и более мягкий режим по сравнению с обычным. Но ни один человек не дрогнул. А коменданту лагеря между тем грозила инспекция высокого японского начальства, и он пошел на позорную для себя капитуляцию.

Он предпринял отчаянную попытку «не ударить лицом в грязь», замаскировав свое поражение, но она была такой жалкой, что не обманула даже его собственных подчиненных.

7 декабря 1942 года, в годовщину вступления в войну Японии, полковник Сайто объявил, что в честь столь великого праздника он объявляет амнистию всем наказанным. Он вызвал к себе полковника Николсона и сообщил ему о режиме наивысшего благоприятства: офицеры будут избавлены от ручного труда. Но, в свою очередь, он надеется, что офицеры приложат все силы, чтобы их люди трудились с полной отдачей.

Полковник Николсон пообещал посмотреть, чем сможет помочь. Как только все позиции стали соответствовать правилам, он не видел причины, по которой не должен помогать победителям осуществлять свои планы. А по его мнению, в любой цивилизованной армии долг офицера отвечать за поведение своих солдат.

Капитуляция японцев была полной. Англичане отпраздновали свою победу песнями, криками «ура» и дополнительной порцией риса, который, скрипя зубами, приказал выдать пленным Сайто. Сам комендант лагеря заперся ранним вечером у себя в комнате, оплакал свою поруганную честь и принялся топить горе в виски, которое пил в одиночестве. Пил, пока не свалился мертвецки пьяным на постель, что было для него большой редкостью, потому что он обладал редким даром держаться на ногах после самых варварских коктейлей.

Полковник Николсон вместе с майором Хьюзом и капитаном Ривзом, своими постоянными советчиками, двигался к реке Квай по насыпи, которую насыпали пленные. Он шел не спеша. Никто не подгонял его. Сразу после освобождения он одержал вторую победу, получив для себя и своих офицеров четыре дня отдыха в качестве компенсации за несправедливые гонения. Сайто сжал кулаки при мысли об очередном промедлении, но смирился. Он даже отдал приказ о достойном обращении с пленниками и съездил по морде одному из своих солдат, когда ему почудилась ироническая усмешка.

Полковник Николсон попросил четыре дня отдыха не только для восстановления сил после пройденного ада, он хотел поразмыслить о создавшемся положении, обсудить его со своим штабом, выработать план действий, как поступает каждый разумный начальник. Николсон терпеть не мог импровизаций и продвижения вперед наобум.

Ему не составило труда понять, что его солдаты трудились из рук вон плохо. Хьюз и Ривз, увидев потрясающие результаты их деятельности, оценили их точно так же.

– Хорошенькая насыпь для железной дороги! – сказал Хьюз. – Предлагаю отметить, сэр, ответственных в приказе полка. Как только представишь себе, что по ней должны идти поезда с военным снаряжением!

– Замечательная работа, – подхватил капитан Ривз, в прошлом инженер общественных строительных работ. – Ни один разумный человек не поверит, что кто-то задумал проложить дорогу по этим русским горкам. Я предпочел бы еще раз встретиться с японской армией, чем хоть раз прокатиться по такой дороге.

Полковник некоторое время молчал, потом задал вопрос:

– Как, по вашему мнению, Ривз, я имею в виду, мнению инженера, эта насыпь может на что-нибудь пригодиться?