Москва – Паланга. Мои истории любви Валентина Рузавина

© Валентина Рузавина, 2019

ISBN 978-5-4493-5000-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Никогда не любила просыпаться в чужом доме. С детства не любила. Уговорят подружки ночевать у них, когда мама в отъезде. Вечером все хорошо: какие-то разговоры, детские тайны откроем друг другу. А утром… Какой-то холод, неуют, чужие запахи утреннего дома.

Я проснулась с больной головой и растрепанной прической. Макияж вчера смыла плохо.

Город еще спал. Только чуть-чуть слышались звуки. Проехала машина. Хлопнула входная дверь. Загудел лифт.

Наверное, шестой час. Рядом со мной спал полноватый молодой мужчина. Вчера все казалось так здорово! Мы до поздней ночи пробыли в ресторане. Арсений сорил деньгами: заказывал для меня музыку, семгу и дорогой коньяк. Я много выпила. Подошла к пианисту, и мы с ним исполнили песню Нани Брегвадзе «Ах, эта красная рябина». Нам аплодировали. От избытка чувств я укусила за плечо пианиста, за что Арсению пришлось заплатить ему « зелененькую бумажку».

Потом я решила перетанцевать какого-то тридцатилетнего мальчишку. Перетанцевала! Курит много – дыхания не хватило.

«Под занавес» я танцевала босиком, в одних колготках. Протерла пятки. Вот балда! Но когда я начала размахивать подолом юбки, мой внутренний голос сказал: «Люся, это уже не танец, это начинается стриптиз!» Я вовремя остановилась.

Потом мы с Арсением куда-то далеко ехали, он у «черта на куличках» живет. Я обещала ему, что останусь с ним жить навсегда. Скрашу его неустроенный быт сейчас и одинокую старость лет через двадцать-тридцать.

Но сейчас мне расхотелось выполнять свои обещания. Вчера я явно погорячилась.

В квартире пахло сигаретами, хоть мы и проветривали. От спящего Арсения пахло молодым здоровым мужиком, дорогим одеколоном и слегка перегаром.

Я вжалась в спинку дивана. Форточка болталась от ветра и противно скрипела.

«Шуруй домой, Люська! – сказал мой внутренний голос, – пока не поздно».

«А как же Арсений? Он такой одинокий на своих Северах?» – возразила ему я.

«Не пропадет, с такими деньгами еще помоложе тебя отхватит. Ему бы скромную деревенскую девку, а не такую, как ты, белоручку», – продолжал капать на нервы мой внутренний голос —

судья мой и совесть.

Я потихоньку пролезла у самой стеночки, чтоб не задеть ни руку, ни ногу безмятежно спавшего мужчины.

Наскоро промыла глаза в ванной с чужими запахами. Там же оделась, чтоб не включать в прихожей свет. Мягко открыла входную дверь и мягко притянула ее на себя. Щелк! И закрыто. Сбежала три этажа, потом вызвала лифт. Минут десять мерзла на остановке, махнула такси. Ух! Уже ближе к дому!

– На Свободный! Потом покажу дом за гастрономом, – выдохнула я.

Семь часов двадцать минут. Хоть бы мой Гаврилыч спал. Тихонько открыла дверь. На кухне горел свет. Пахло кофе и почему-то булочками с ванилином. Чудо! Как в детстве.

– Леша, а ты уже не спишь? – крикнула я с порога.

– Людочка, привет! Иди завтракать, – ответил муж.

– Ой, я так замерзла на остановке, сейчас ноги погрею в ванной, – тараторила я.

– Как ваш девичник у Маринки? – через дверь спросил муж.

– Ой, Лесик, такая скука! И ты ведь знаешь, что я не люблю ночевать « в людях». Я хорошо сплю только в своей постели, – нагло отвечала я.

Хорошо хоть в глаза смотреть не надо.

«Вода, вода, смой с меня всю грязь, перегар, дым сигарет, чужие запахи, чужие поцелуи», – заклинала я.

«Вот стерва», – вклинилось опять мое второе «я».

«Прекрати, я люблю мужа, просто у нас разный темперамент», – возразила ему я.

– Лесик, кинь мой зеленый махровый халат, – опять крикнула я.

– Да висит уже в ванной, – ответил мой мудрый муж.

Мы пили кофе. Я толстым слоем мазала масло на ванильные булки, а сверху еще сыр.

О, блаженство – дома! Что это? Телефон.

– Я отвечу, – сказал муж.

Я больно прикусила щеку.

«Дура, ты еще и телефон Арсению дала,» – опять шептал мой внутренний голос.

Тихо! Я вытянула шею – слушаю.

– Люсю, какую Люсю? Здесь только Людмила Олеговна живет, – ответил муж.

– Ошибся кто-то, – сказал он мне.

Город оживал.

нула входная дврь.

Есть время природы особого света,

Неяркого солнца, нежнейшего зноя,

Оно называется бабье лето

И в прелести спорит с самою весною.

Вот видишь – проходит пора звездопада

И, кажется, время навек разлучаться…

А я лишь теперь понимаю, как надо

Любить, и жалеть, и прощать, и

прощаться.

О. Берггольц

1

После долгих сентябрьских дождей, наконец, потеплело. Вот и наступило бабье лето. Те самые теплые деньки, в которые всегда хочется что-то успеть.

Юлия Сергеевна два дня гуляла по городу, вдыхая особый осенний воздух. Так хочется удержать каждый уходящий день. Зашла на рынок. Опята! И так захотелось самой пособирать их. Как в детстве. Юлино детство прошло в деревне с мамой и старшими братьями. Отец умер очень рано.

Деревня была маленькая, все друг друга знали. И лет с десяти Юля уже ходила одна за опятами и земляникой. Лесок был метрах в двухстах от деревни.

И вот у Юлии созрело решение – пойти за грибами! Но близко от городка не то, что все выбрано, а даже все вытоптано. Тропинка на тропинке. Юлия Сергеевна решила поехать до дальних дач. С вечера собрала рюкзак с ведерком. Приготовила еду, воду. Усмехнулась, что еды на два дня. В детстве вообще ходили за ягодами с одним огурцом вместо воды.

Подумала, что надеть. Остановилась на красной ветровке с капюшоном. Это на случай дождя. На ноги – высокие ботинки со шнуровкой. Удобные, без каблуков и легкие. Теплый свитер можно будет снять, если днем жарко будет.

Рано утром Юлия села в автобус и уехала за шестьдесят с лишним километров от города. Вышла из автобуса. Миновала дачный поселок и углубилась в лес. Юля с детства помнила, что опята надо искать вокруг пней и полусгнивших деревьев. А вот грузди в папоротнике росли, но они уже отошли. Надо было в августе за ними ехать.

Как-то сразу Юлия не придала значения, куда она пошла от дач: на юг или юго-запад. Наслаждалась чистым воздухом, срывала редкие ягодки перезревшей брусники и даже пыталась напевать. Куда-то отодвинулись неприятности последних месяцев. Впервые после сокращения с работы Юлия Сергеевна чувствовала себя, если не счастливой, то вполне спокойной. В душе было полное равновесие, умиротворение.

Что-то лес сосновый в основном. Где же опята? Зато попадались поздние маслята, повылезли после дождя. Хорошенькие, липкие! Юлия всему радовалась. Присела отдохнуть, попила холодного чаю с бутербродом. И увидела первые опята. Маленькие! Несколько кучек. Такая радость! Осторожно срезала, чтоб не повредить грибницу. Понюхала их. Пахнут, как в детстве. Сама нашла.

Шла и размышляла о жизни, о себе. Вот осталась без работы. Главное сейчас, чтоб хватало средств оплачивать квартиру. Вот еще грибы! Крупнее и больше полянка. Потом еще и еще. Ого! Уже три часа пополудни. Надо пообедать и возвращаться назад, на автобус. Ведерко уже полное грибов. Юля собирала грибы в пакет. Вспомнила, как лет десять назад, в грибную осень они с мужем принесли ведра три опят. Мариновали, сушили, делали грибную икру. Вздохнула. Уже нет в живых мужа. Дмитрий одинаково хорошо ориентировался и в тайге, и в столице. И не заметила, в какой момент перестала следить за направлением, за солнцем.

Рюкзак был битком набит грибами. Остатки чая в бутылке и хлеб рассовала по карманам. Повернула назад.

2

Юлия шла быстрым шагом, уже не смотрела на грибы. Их уже некуда было класть.

«Странно, как будто я здесь не шла», – размышляла Юлия. Хотя она была уверена, что повернула строго на сто восемьдесят градусов назад. Уже должен был появиться дачный поселок.

Как же так? Подкрадывалась паника. Снова шла, пока не стемнело.

«Возьми себя в руки, – приказала она себе, – утром разберешься и найдешь дорогу».

Один раз в жизни Юля ходила в настоящий поход на неделю. Было это в школе. Они ходили на Уковский водопад. Руководитель Василий Петрович научил их азам походной жизни: как правильно укладывать рюкзак, как устраиваться на ночлег, как разводить костер и т. д.

Развела маленький костерчик – в кармане чудом оказалась зажигалка, с тех времен, когда пыталась курить. На место костра настелила лапника, уснула на теплой земле.

Утром съела половину хлеба и выпила несколько глотков чаю. Пыталась вспомнить приметные места, мимо которых вчера проходила. Встряхнулась и пошла.

Часам к пяти вечера поняла, что прошла мимо дач или уходит в другую сторону.

«Но ведь должны же быть какие-то деревни рядом или шоссе, в конце концов», – твердила Юлия.

На третий день уже не было ни хлеба, ни чаю. Выбросила из рюкзака все грибы. Пила воду из луж, набирала ведерком и цедила через носовой платок.

Потом пила воду просто, припав к лужам. Чистая она в лесу, никого нет. К счастью или к сожалению. Ела рябину. Сидела, обхватив голову, пыталась сосредоточиться – куда идти. В первый день не позвонила – глупая гордость помешала позвонить друзьям. Потом телефон перестал брать город. Теперь он окончательно разрядился.

Вечером Юля развела костер и пожарила на огне маслята. К утру начались боли в животе и рвота.

«Да, а аптечка-то осталась у меня дома, в дорожной сумке», – подумала Юлия и отключилась.

Пришла в себя, солнце светило сквозь ветки деревьев. Пробовала идти, обессилела, легла. Уснула. Потом перепутались дни и ночи. Лежала, скрючившись, под деревом на пригорке. То приходила в себя, то бредила.