Поколебавшись, Ори отвел глаза.

– Очнувшись, она никого не узнала. Не помнит ничего и никого. И говорила на чужом языке. Но, возможно, это был язык её родной матери! – спохватившись, быстро добавил он. – А память может вернуться через какое-то время.

Жрец опустил руку, и Вера, наконец, смогла разогнуть спину. От старика не ускользнул её досадливый взгляд, и он снова едва заметно усмехнулся в усы.

– Идем, дитя, – поманил он Веру, и, повернувшись, направился вглубь святилища. – А вы здесь ждите.

Она оглянулась на Ори и Глова. Те ободряюще кивнули ей, и Вера последовала за стариком. Он привел её в маленькую каморку в глубине храма. Указал на стоявший там топчан. Сам отошел к столу, и, постукивая посудой, произнес.

– Садись. Давай поговорим. Как звать тебя?

– Вайра, – ответила она, садясь.

– Откуда ты?

– Из Гленартана, – понимая, что старик начал допрос, Вера тщательно обдумывала ответы.

– А лет тебе сколько?

– Двадцать.

– Кто тот второй, который с тобой?

– Мой приемный отец. Его зовут Ори.

– Хорошо, – старик повернулся, улыбнулся ей, и подал каменную плошку, в которой густо дымились какие-то коренья и листья. – Подержи это, пока говорить будем.

Вера, помедлив, приняла протянутую ей миску. Дым вился и расползался, заполняя пространство каморки. Сквозь ускользающее осознание бытия Вера услышала вопрос.

– Как имя твоё?

Язык повиновался с трудом.

– Ве… Вайра.

– Сколько тебе лет?

– Тридцать один.

– Откуда ты?

Когда она пришла в себя, каморка была пуста. На столе, исходя полупрозрачной тонкой струйкой дыма, дотлевало в плошке зелье. Заполнявший комнату дым рассеялся, выветрившись через высокое окошко. Веру прошиб холодный пот, когда она поняла, что произошло. Одурманенная дымом, она рассказала жрецу про себя. Что с ней сделают теперь, можно было только гадать. Устремившись к двери, она подергала её, но та была закрыта. Приникнув ухом к двери, Вера попыталась вслушаться в то, что происходит снаружи. Доска была слишком толста, чтобы расслышать сквозь неё хоть что-то.

А тем временем в святилище Гэллир пытался убедить Ори в том, о чем тот и слышать не хотел. Как только жрец вышел в зал, вынося за собой клубы ароматного дыма, Ори и Глов бросились к нему.

– Что с моей дочерью? Она поправиться?

Голос Ори был полон надежды. Гэллир коротко взглянул на него, и обратил взгляд мимо.

– Она не дочь тебе, танед.

– Да, она не родная мне. Но, все же, дочь.

– Она тебе никто, чужая, – жестко отрезал Гэллир. – Напрасно ты приехал сюда. Баэлир – мудрый жрец. Он правду тебе сказал. Она чужая. Пришлица из темного мира.

Оглушенный таким поворотом Ори не смел поверить словам жреца.

– С чего ты взял?

– Она рассказала сама мне. Рассказала как летела по небу, и упала. И дабы выжить, забрала тело твоей дочери. Испытание священным железом не нужно. В очищающее пламя Валкуна ей путь, – повторил Гэллир слова Баэлира.

Ори в ярости бросился на жреца. Но тот, словно предвидя это, ловко увернулся от рук танеда, и легонько ударил по ним посохом. Руки Ори онемели и он, потеряв способность управлять ими, свалился к ногам жреца. Глов кинулся на помощь другу, пытаясь поднять его.

– Отдай дочь! – прохрипел Ори. Но Гэллир отрицательно покачал головой.

– Твоя дочь погибла в той битве. А тому, кто сейчас носит её обличье, в очищающее пламя Валкуна путь. Уходи отсюда. Или последуешь за ней.

Глову удалось, наконец, поднять с пола полупарализованного Ори, и он потащил его к выходу из святилища.

– Отдай дочь! – бесновался Ори в его руках. – Старый дурак, шут ряженый! Отдай мне дочь!

Гэллир спокойно смотрел вслед удаляющимся мужчинам. Сведя Ори по ступеням на храмовый двор, Глов вывел его за ворота, и потянул по дороге к дому. Попадающиеся навстречу горожане с недоумением смотрели на танеда, который волок на себе неустойчивого, исступленно рычащего незнакомого довгара. Они повернули за угол, и Ори внезапно затих, повернув голову, и уставившись на идущих по улице людей.