– Если окажут вообще, —самонадеянно хмыкнул Схед.

– Люди, хитрый и коварный противник, не надо недооценивать их, – осторожно заметил Талык.

– Каждый наш охотник стоит десяти, а то и двадцати их воинов, – гордо вскинул голову правитель рогланов.

– Что это за поле радости такое? – изумленно молвил Альдар. За свою небольшую жизнь он никогда не покидал пределы своего Сувкара и теперь жадно впитывал слова старших.

– Луг, усеянный божественными растениями, цвета крови, они дурманят своим ароматом не только женщин, но и мужчин. В них, говорят, живут невидимые лесные духи, которые насылают на тебя сладкие сны. Сновидения почти не отличимые от реальности, в них осуществляются все твои самые потаенные желания и мечты, но горе тому, кто не устоит соблазну и вовремя не покинет это поле, он рискует остаться там навсегда. Если твое тело скует тяжесть и закроются твои веки, они уже не откроются больше никогда. Ты заснешь и погибнешь – фриганы* утащат в свое царство мертвых твое тело, а на следующий день, как говорят, вместо тебя вырастет еще один прекрасный кровавый цветок.

– Не спи, не верь своим глазам,

– То, что ты видишь, все обман.

– Лесные феи ждут тебя.

– Когда оставит тебя сила,

– Там ждет тебя твоя могила.

– Уснешь, умрешь в своих мечтах,

– Тебя утащат в подземелье,

– И жить лишь будешь ты в цветах,

– Да в сновиденьях.

– Особенно красиво там летом, – мечтательно вздохнул и потом громко рассмеялся Хартиф. Слушающие его дарсы удивленно посмотрели на него, а Альдар, не ожидавший такого проявления поэзии со стороны Хартифа, даже открыл рот.

– Не бойся, юноша, в такое время эти чудесные растения не цветут, да и фриганы вряд ли захотят связываться с несколькими тысячами вооруженных до зубов голодных рогланов вместе с их храбрым предводителем.

Святую рощу потряс громкий хохот дарсов. Скалили зубы все, кроме самого Схеда, который с негодованием посмотрел на Хартифа, но больше всего отдавали смехом должное поэтическому дару князю иртов, Аркан с Кирби.

– А вы, мои неразлучные друзья, останетесь дома, – обратился к ним Таньяг и твердо добавил:

– Без всяких разговоров, ваше присутствие будет куда нужней здесь.

– Ну вот, самое интересное и произошло, – пробормотал с обидой тролль, – теперь можно отправляться спать.

– Отцу видней, он не может рисковать сразу двумя своими сыновьями, мной и Урсаном, поэтому мы и остаемся, да и у него есть обязательство перед твоим отцом, королем горных троллей, -попытался найти объяснение случившемуся растерянный Аркан, хотя понял, что для тролля оно звучит неубедительно. Да и для него самого это известие было громом среди ясного неба. Ведь он уже мысленно был там, на поле брани, в самые гуще сечи мечей, его воображение рисовало, не скупясь на краски, яркие картины, предстоящие битвы, геройские подвиги, и еще он безумно хотел увидеть другую жизнь, ту, о которой так много был наслышан, – жизнь людей. Странно, он сам не мог понять, почему это всегда его занимало и было ему интересным.

Аркан искоса взглянул на Кирби. У того был весьма жалкий вид. Великан тяжело переживал нанесенную ему обиду, он как- то неестественно сгорбился, его глаза смотрели под ноги, а под нос Кирби бормотал что-то невнятное. Между тем душевные переживания, которые испытывали друзья, остались незамеченными для других. Они были поглощены обсуждением предстоящего похода. Мысли Аркана вновь вернулись в Священную рощу, где продолжал идти оживленный разговор.

– Мудрый правитель дарсов разрешит нашим могильщикам во время большой охоты на людей подкреплять свои силы человечинкой, – ухмыльнулся, жадно облизывая губы длинным шершавым языком один из улусов могильщиков Ячта.