– Ты читала моё письмо?! – Настя мгновенно раскусила мать, и бессилие превратилось в ярость.

– Что ещё я могла подумать?! – пыталась оправдаться женщина.

– Это моя личная жизнь! – отчеканила девушка, чувствуя, как её начинает трясти от бешенства. – Как ты посмела?!

– Дочка, прошу, успокойся, – ещё больше разволновалась мать, то и дело поправляя растрепанные короткие волосы.

– Как я могу успокоиться, когда вы везде лезете?!

– Что мне оставалось? Я должна была знать, что произошло!

– И что тебе это дало, что?! – не смогла сдержать слёзы Настя. – Прочтение чужого письма как-то помогло тебе привести меня в чувство или вылечить?!

– Ты несправедлива...

– А ты справедлива?!

– Дочь, не кричи! – вступился отец, хотя было видно, что он переживает не меньше и его напускная строгость – всего лишь бессилие.

– Вы настолько помешаны на страхе, что отравляете мою жизнь! Вы всегда и везде ставите себя на первое место!

– Это не так, дочка... – прошептала ошеломленная мать.

– Это так, именно так! – неистово кричала Настя. – Только ваши чувства важны! Только я должна всегда их понимать! Но вы никогда не хотите понять моих! Везде и всегда, прежде чем что-то сделать, я обязана подумать о том, не заденет ли это вас, не расстроит ли, не испугает! Иногда мне кажется, что я рождена только для того, чтобы думать о ваших переживаниях и делать так, чтобы их было гораздо меньше!

– Что ты говоришь, господи... – расплакалась Кристина Михайловна и только сейчас вспомнила о Лиде. Та тихо прижалась к стене и смотрела в пол. Женщина поспешно вытерла слёзы и обратилась к девочке: – Прости за это и... тебя, наверное, мама обыскалась...

– Не беспокойтесь. Она меня не ищет.

– Но как же...

– Она знает, что со мной в этой деревне ничего не случится, – гордо заявила Лида.

– Ладно люди, согласна, все очень хорошие, но дикие звери? Вдруг они забредут и...

– Нет, никто не придёт, – снисходительно улыбнулась девочка, и только Настя обратила на это внимание. – Можно мне ещё немного побыть у вас? Извините, если я помешала...

– Нет, что ты, – произнёс отец, – мы очень тебе благодарны, да и девочка ты хорошая.

Мужчина пожал плечи жены, и та, сразу что-то поняв, кивнула:

– Поболтайте ещё немного, а потом Анатолий Степанович проводит тебя домой.

– Нет, я дойду сама, – безапелляционно заявила Лида, и родители сдались.

Когда отец с матерью вышли, Настя капризно замахала руками – она настойчиво требовала закрыть дверь. Как только девочки остались одни, повисло небольшое напряжение. Лида подошла к кровати и опустилась на стул, на котором всё это время сидела Кристина Михайловна.

– Почему ты меня не поддержала? – обиженно начала девушка и скрестила руки на груди.

– Я просила тебя никому не рассказывать о моей тайне, – без малейшего упрека ответила девочка, и Настя ощутила, как загораются её щёки и уши.

– Меня спросили, что случилось, и я... этот жуткий старик меня чуть не убил! Но даже если бы родители и узнали об этом, ничего бы не было.

– Нет. Никто не должен об этом знать.

– Но почему?

– Никому не понравится, если рядом будет жить человек, который лазит по чужим домам.

– Но ведь они заброшены! Это как в лес сходить!

– Нет, это другое.

– Но ты сама мне говорила, что ничего страшного, а теперь?!

– Ты не понимаешь, – вымученно улыбнулась Лида. – Просто поверь, лучше никому не знать о моём развлечении.

– Хорошо, тогда хотя бы скажи – как ты меня оттуда дотащила? Я согласна с мамой, ты вряд ли могла это сделать.

– Не важно.

Настя тщетно ловила взгляд подруги. Та смотрела то в окно, то на руки, то на одеяло. В ней снова появились холодная отчужденность и недоступность, которые Настя никак не могла объяснить. Девушка не сознавала, что немного побаивалась Лиду, вместо этого убеждала себя в том, что проявляет тактичность и именно поэтому не устраивает допрос.