– Так, спокойно, – Дэйзи повторяла мне эту фразу множество раз. – Хелен, соберись.

Я села на кровать, всё ещё пребывая в шоке.

– Дэйз, что это было? Они ведь шутят? Как они могли такое решить без моего одобрения? – очень быстро и судорожно проговорила я подруге, глядя в глаза.

– Мне ваши семьи никогда не понять в таких ситуациях, но мы с тобой что-нибудь придумаем, – ответила она абсолютно спокойно.

– Как Томас? Он, наверное, растерян, что я так ушла.

– Он резко присел на диван, когда услышал, что сказала твоя мама, так что, думаю, он тоже сейчас в шоке, – опустила голову подруга.

– Хелен, можно? – послышался голос Тома за дверью. Подруга, словно прочла мои мысли, встала и открыла ему дверь.

– Хел, это тоже новость для меня, я не знал, поверь, – сел он на пол прямо передо мной.

– Ребят, у меня идея. Для всех вы живёте вместе, но на самом деле Хелен будет у меня. Томас, ты согласен? – тихо проговорила Дэйз.

– Думаю, так будет лучше, – согласился он и посмотрел мне прямо в глаза.

– Звучит как план, – шепнула я.

– Звучит как план, – улыбнулась Дэйзи.

Дэйзи помогла мне собрать вещи, закидывая всё подряд в мой небольшой чемодан. Томас молча сидел рядом со мной, опустив голову. Мне казалось, что всё это сон, ведь мои родители не могли так поступить со мной. С ними я ещё поговорю, но Том слишком тихий. Он сидел на полу сгорбившись, опустив локти на колени, и массировал виски. Я решилась прервать его мысли, когда подруга отправилась в ванную комнату.

– Ты в порядке?

– Да, всё нормально. Как соберётесь, скажите. Я буду внизу. И да, Хелен, не забудь букет в машине, будет жаль, если он завянет. – Он резко встал и вышел из комнаты.

Он всё знает. Я смотрела на дверь, за которой он исчез, и сердце колотилось в груди. Всё вокруг казалось привычным: мягкий свет лампы, щелчки часов на стене, но внутри меня бушевали мысли, словно осенний шторм. Он всегда был заботливым, но в этот момент я ощутила его тревогу, его нежность, перемешанную с недоверием. «Почему ты не можешь просто сказать правду?» – шептала я себе, но каждое слово возвращалось, словно эхом, в пустоту.

Собравшись с мыслями, я подошла к зеркалу. Отражение показало мне накрашенные в красный цвет губы, тусклые глаза. Внутри всё словно сжалось – мысли о неприятном разговоре с Томасом не давали покоя. Я представляла, как он ждёт, как в руках его будет тот самый букет, который мог бы всё изменить или, напротив, разрушить.

Нужно что-то делать. Я поняла, что уже не могу скрывать от него свою двойственность. Когда увижу его, я должна быть готова. Однажды, возможно, это освободит нас обоих от ненужных страхов и обмана. С тяжёлым вздохом я аккуратно положила в чемодан не только вещи, но и кусочек своего сердца.

Я спустилась по лестнице вместе с Дэйзи, а в коридоре меня уже все ждали. Мама с Кларой всё ещё держали бокалы, широко улыбались и бурно что-то обсуждали, в то время как отец стоял, оперевшись о стену, в стороне и потирал переносицу.

– Милая, ты готова? – спросила меня мама.

– Да, собралась. Я возьму это, и поедем. Целую. – Я забрала бутылку сухого с журнального столика и сразу вышла из дома. Родители ещё обмолвились парой слов с Дэйз и проводили нас до калитки.

Томас уже сидел в заведённой машине. Мотор его чёрного «Камаро» гудел так сильно, словно набирал обороты на поворотах. Ветер трепал его волосы через открытое окно, чёрная кожаная куртка облегала плечи, а свет уличных фонарей блекло отражался на капоте. Внутри его разрывали противоречивые чувства: бесконечное волнение смешивалось с тенью неопределенности.