– А чего ж ты, дубина, маманину карту Ольге отдал?! – Дед аж взъерепенился весь.

– Ты чего, – попытался утихомирить его Варган. – Вот она, маманина. Я лодочникову отдал. Ну ее. Хоть и одинаковая в точности.

– Как лодочникову? Как маманина? Точка должна ж быть! А где же?!

Варган снова достал карту из котомки.

– Ну вот же! – и ткнул пальцем.

– Где? – Дед безуспешно пытался что—то там разглядеть. – Дуришь меня?!

– Да загреби тебя в качель, вот! – Варган, вместо того, чтобы разозлиться в ответ, загоготал аж до слез. – Ну, вы, деревенские, даете! Мало то, что саму карту не читаете, так даже и метки нацарапанные не видите…

Дед насупился и замолчал. Дурит его Варган или нет – не поймешь. Это раз. Но есть два – лес, если закрыть глаза, ведь был. Каждый раз. Не девался никуда. Наоборот – приближался. Со страшной силой, если сравнивать с тем, который был виден глазами.

Дед в очередной раз закрыл глаза для контроля и остановился.

– Варган. Кажись, дошли.

Он стоял с закрытыми глазами и вытягивал вперед руки, нашаривая ими перед невидящим лицом громадные и колкие еловые лапы, душистые и теплые, нагретые солнцем опушки.

Варган посмотрел в карту. Так и есть.

– Дошли.

– Варган, а Варган. А чего он шумит-то так?

– Как чего? Лес же.

– Ветер?

– А конечно. Ветер тут у нас почти всегда ветками бегает. Листвой шебуршит, ветками трется, стволами скрипит. Живет он тут, думаю. Ну, и еще сами деревья. Как не шуметь-то?

– В смысле?

– Ну, сами они шумят.

– Как так? Чего им самим шуметь-то? Стоят себе и стоят. Чем они шумят?

– Стоят себе… Ничего они себе не стоят. Ишь чего выдумал. Это не ваши яблони и груши. Не редиска и не картоха. Это – лес. Он идет.

– Это как так – идет? – Дед аж присел, закрыл глаза и стал снизу вверх оглядывать деревья, огромные, в самое небо.

– Идет. Чего непонятного. Ну да тебе-то впервой, ясно. Ну ладно. Смотри. Лес – он живой. Он чует, он идет. Вот и шумит. Как не шуметь на ходу? Все растения, от дерева-великана, до самой малой былинки, идут. Просто очень медленно. Вот сразу—то и незаметно. А если прожить в одном месте долго – тут и увидишь.

– Так ты видел, как ходят деревья?!

Варган улыбнулся.

– Они не так ходят, как вот мы. Но вот год назад, скажем, ты поставил себе дом под вязом. А за этот год он ушел от дома на три метра. Подвинулся.

– Может, это земля ползет? – предположил Дед, которому совершенно было невозможно представить себе движущиеся деревья.

– Не. Не земля, точно. Дома, камни – на местах своих, ручейки, озерки – все по местам. Только растения идут. Лес.

– Ого… А куда они… идут?

– К своему краю.

– Но мы же на опушке! Это и есть край, и нет же тут ничего… такого… Ведь нет?

– Ну да. Обычная опушка. И что?

– Ну, если лес идет к краю, а тут и есть край, то тут должно быть… кладбище всех лесных растений? А нету же.

– Значит это просто опушка, а не край леса, – Варган говорил спокойно, тихо, убедительно, как с ребенком, все же лес решил впустить Деда, надо уважать это решение.

– А ты видал край? Был там?

– Не. Никто из наших не был.

– Как так?

– Я не слыхал, чтобы кто-то бывал.

– А на карте он есть?

– Нет.

– Откуда ж про него вообще известно?

– Не знаю. Видать, кто-то все же бывал. Может, научники? Они карты рисуют.

– А почему ж на карте тогда нет?

– Так нельзя, наверное. Не нашего ума дело. Где-то край за границами карты.

– А ты ж говорил, на карте весь лес.

– Ну да. Весь. Весь живой, идущий.

Дед снова закрыл глаза и вертел головой.

– А чего ж, теперь так и идти – с закрытыми глазами?

– Ну да. Ты не боись, скоро привыкнешь. Я вот сейчас тоже закрою – тогда ты меня увидишь. Там, – и Варган закрыл глаза.