Исключением стал слесарь-механик лаборатории, некий Гена Петухов.

Средних лет, низкорослый, с большими залысинами на голове, острым носиком, бегающими глазками и широким ртом, одетый в любое время года в потрёпанный клетчатый пиджак и жёваные штаны неопределённого цвета, Петухов носил в себе огромное количество зависти и злобы.

Ещё бы: с самого детства ему (как он считал) не везло. Отца Гена не помнил, мать, вечно занятая на работе, редко обращала на него внимание, а если и обращала, так для того чтобы дать подзатыльник. Друзей-приятелей у него не было: никто не хотел водиться с парнем, потому что он старался что-нибудь или выпросить, или украсть, если ему отказывали.

В юности Геннадий по-чёрному завидовал одноклассникам, которые появлялись в обществе красивых девушек. Но, к сожалению, ни одна красотка не обращала внимания на тщедушного человечка с птичьей фамилией. А парни, как уже было сказано, либо сторонились его, либо откровенно гнали. Однажды он был даже избит за свою навязчивость.

Генка, в свою очередь, считал, что все вокруг виноваты, а он… он просто исключительный, он лучший, а эти ублюдки недостойны его внимания.

Во взрослой жизни, на работе, Петухов понял, что тот, кто возглавляет или руководит, может очень и очень многое. Не задумываясь о глубинном смысле власти, о том, на чём она держится и почему люди позволяют кому-либо командовать собой, Гена мечтал о том сладком времени, когда он – именно он, а никто другой! – будет каким-нибудь начальником. О, тогда он отыграется за всё, за все несчастливые школьные годы, за презрение к нему, за нежелание противоположного пола замечать его, такого интересного и симпатичного парня.

Но его мечты сбываться не желали.

С появлением в лаборатории Светланы Петухова одолела нездоровая страсть, граничащая с похотью. Он возжелал эту женщину, он захотел владеть такой красавицей.

Эта мысль крутилась, росла и разбухала в тупых Гениных мозгах, как тесто в квашне, доводя его до белого каления. В своих снах каждую ночь он видел Светлану: как она целует его, снимает с себя одежду, подходит к нему ближе…

Вот её точёное тело оказывается совсем рядом с ним, он слышит дурманящий запах нежной белой кожи, упругая грудь уже возле его губ, он обнимает тонкую талию, поднимает глаза, чтобы увидеть прекрасные черты Светиного лица – пухлые губки, розовые щёчки…

Но этого ничего нет! Вместо этого он видит сморщенное лицо столетней старухи с крючковатым носом и седыми волосами, вставшими дыбом на голове.

В ужасе, весь в поту, Гена вскакивал со своей узенькой кровати, шёл на кухню пить воду, ложился и пытался заснуть. Его сладкий сон прерывался либо будильником, либо уличным шумом. Иногда во сне у него возникали поллюции, и тогда он ненавидел себя, окружающих, Светлану, всех коллег по работе…

Он не оставлял попыток заговорить с девушкой на отвлечённые темы, в столовой неизменно оказывался рядом в очереди и с тупым, нахальным упорством пытался сесть с ней за один столик. Света несколько раз вполне вежливо говорила ему, что не жаждет его общества, но на Геннадия её речи никак не действовали, пока Светлана публично, при всех, громко попросила его к ней не приближаться.

По свидетельству очевидцев, Петухов издал какой-то шипящий звук, наклонил голову, что-то пробормотал и исчез в институтском коридоре.

Нет, Гена не распрощался со своими мыслями, он просто затаил внутри себя страшную смесь обиды и злости. И подумал, что если бы он был начальником, уж тогда сумел бы заставить эту смазливую барышню полюбить именно его, Гену Петухова.

А тут ещё между Рожковой и Устиновым очень быстро стал разгораться роман, о котором моментально узнала вся лаборатория. В яйцеобразной Генкиной голове стали пробегать мысли сначала об убийстве этой парочки, потом о самоубийстве.