– Детектив, – от размышлений и тоски по родителям её отвлёк слабый голос мистера Даррелла, – скажите, она страшно умирала? – Мужчина поднял на Грейс взгляд, его лицо исказилось от боли.

– Мы полагаем, что нет, – милосердно соврала Грейс.

Грейс открыла дверь в свой кабинет электронным ключом-картой и, глубоко вздохнув, переступила порог. Она включила свет и осмотрелась. Обычно её рабочий стол был завален свежей корреспонденцией, ещё тёплыми, едва-едва отпечатанными листовками с надписями в духе: «Ты знаешь, кто меня убил?», бумажными клеящимися стикерами с важными заметками и пухлыми папками – она постоянно забывала занести их в архив. То, что не помещалось на столе, Грейс складывала на подоконнике и на полу возле шкафа для верхней одежды.

Скомкав плащ, Грейс бросила его на одно из кресел для посетителей и села за стол. Она слегка нахмурила брови и сорвала с монитора компьютера розовый бумажный стикер с надписью от руки: «Я прибралась здесь, пока тебя не было, малышка. Ханна». Рядом с подписью Ханна нарисовала сердечко.

Грейс поджала губы, улыбнулась и заправила волосы за уши. Ей вдруг сделалось стыдно, что несколько раз за прошедшие три месяца она не отвечала на эсэмэски Ханны, а разговоры по телефону всегда заканчивались фразой: «Нам нужно с тобой встретиться», и никогда – встречами.

Ханна работала в отделе по связям с общественностью и вела блог западного участка полиции Сиэтла в социальных сетях. Они были довольно близки, Ханна поддерживала её во время пресс-конференций, которые Грейс давала, готовясь к повышению до звания сержанта.

Грейс оттолкнула от себя всех, кому было не наплевать. Но Ханна всё равно прибралась в её кабинете. В этом жесте было столько заботы, что Грейс расплакалась бы, если бы рядом не было Джеймса – незнакомца, внезапно по милости Мак-Куина ставшего неотделимой частью её жизни.

Стол Эвана Ханна не трогала. Он выглядел так, будто Эван отлучился всего на минутку: на спинке стула висела его кожаная куртка с потёртостями на карманах, на столе лежал любимый блокнот с чёрной обложкой, исписанный крупным почерком, и стояла настольная лампа.

Закрыв глаза, Грейс представила, что он сейчас вернётся с двумя стаканами кофе на подставке и скажет: «Восемь долларов за кофе, Грейс! Это обдираловка!»

Но он уже никогда не вернётся. Она скучала по его замашкам «парня из Монтаны», всё детство проведшего в трейлерном парке.

Грейс улыбнулась, ресницы слиплись от влаги, любое напоминание о нём неизменно вызывало слезы. Грейс улыбнулась в первый раз после случившегося, думая о том, каким он был, и мысленно записала это в свой личный список маленьких, но важных побед. Она всё еще понятия не имела, как ей смириться с тем, что за столом Эвана теперь будет сидеть Джеймс, но эта улыбка… Обещала, что когда-нибудь её невыносимая тоска по любимому человеку превратится в светлую грусть.

Грейс тихо всхлипнула, достала из кармана брюк телефон и отправила эсмэску Ханне: «Спасибо. Прости, что вела себя как засранка».

Пока она пыталась прийти в себя, у Нортвуда было время, чтобы осмотреться. Он держал в руке бумажный стаканчик с кофе из автомата внизу и смотрел на тихую Вирджинию-стрит из окна.

– Стол детектива Уитфорда? – Джеймс подошёл к столу Эвана и взял в руки блокнот.

– Пожалуйста, не трогай! – чуть громче, чем стоило, попросила Грейс, и, когда Джеймс поднял на неё растерянный взгляд, смутилась. – Прости. Да, это стол Эвана. – Грейс закрыла лицо руками и покачала головой. – Прости, я веду себя отвратительно. Столько всего сразу навалилось. Я снова здесь, в деле. И буквально всё здесь напоминает о том, что случилось. Мне нужно работать и быть милой со всеми, улыбаться, чтобы никто не решил, что у меня депрессия. Я думала, кто-то разберётся с этим вместо меня, но, видимо, придётся самой.