– Так мы же ничего не сделали! – возмутился я.

– За теми, кто ничего не делает, милиция не приходит, – отрезала Изольда и продолжила. – Ты, Монин, можешь себе представить, чтобы за Пушкиным погнался уголовник с кирпичом?

За меня ответил Леха:

– Пушкин сам гонялся!

– За кем же? – язвительно спросила Изольда, не ожидая подвоха.

– За юбками. Поэтому и допрыгался.

А вот это было чересчур! Изольда поднялась из-за стола, медленно сняла очки и поставила руки в боки. В ее глазах было столько ненависти, презрения и решительности, что даже смелый Леха сделал полшага назад. В классе воцарилась гнетущая тишина.

Тут раздался грохот стула о парту и все уставились на Чижика, который уже стоял с поднятой рукой по стойке смирно, как часовой на посту.

– Изольда Васильевна!

– А тебе что, Рыжов? Тоже хочешь плюнуть в святыню?

Чижик замялся, с уважением посмотрел на портрет Александра Сергеевича и выдал ни к селу ни к городу:

– Изольда Васильевна, а вы слышали о презумпции невиновности?

***

И вот мы трое стоим в кабинете директора школы Петра Сергеевича Рыжова, который по совместительству является Чижиковым папой.

– Еп-понский бог! Что опять?

– Васиного папу кирпичом приложили.

– И?

– А в нас кинули ледяное яйцо.

– И?

– А потом нас замели милиционеры.

– Вы из меня дурака делаете?

– Петр Сер…

Он нас перебил:

– Завтра родителей в школу.

– И моих тоже? – пошутил Чижик.

– А я и так здесь! Отдуваюсь, как говорится, не отходя от кассы. А ну, марш на урок!

В коридоре нам встретился опоздавший Крыса и сообщил, что дядя Юра жив, но в коме. Но главное – на ВДНХ будет выставка, а значит, мы сможем разжиться заграничными сувенирами.

Ирка отказалась сразу.

– У меня, в отличие от вас, еще осталось человеческое достоинство.

Ну окей, будешь завидовать нам, когда мы придем в школу с модными пакетиками!

Мы доехали до ВДНХ и простояли час в очереди на выставку «Оборудование для нефтедобычи». Наконец нас пустили внутрь и мы окунулись в заграницу.

– Значит так: разбиваемся на группы Норд и Ост, – распорядился Крыса.

Мы подчинились – он знал, как делать дела.

Мы с Крысой пошли шакалить по периметру, а Леха с Чижиком выступили в центр. Нашей задачей было следить за позициями конкурентов и успеть туда, где раздают ручки, пакеты и так далее.

Так! Началось движение! Мы с Крысой, как две раненые антилопы, ломанулись к одному из стендов. Раздают пакеты! Мы протиснулись сквозь толпу, взяли по пакетику, запихнули добычу в брюки и пошли на второй заход. Получив по второму пакету, и чуть не раздавленные толпой, мы с видом победителей отправились за Лехой и Чижиком.

Леха встретил нас гордой усмешкой, а Чижик был грустен. Оказывается, они отхватили по фирменному карандашу, но Чижик свой выронил, его оттеснила толпа и он остался ни с чем.

– Держи! – Крыса протянул ему пакет.

– Мне? – не поверил счастью Чижик.

– Манде! – с завистью огрызнулся Леха.

Мы побродили по выставке еще полчаса, но больше ничего не урвали и собрались домой.

У выхода мимо нас прошел Иркин отец. Мне показалось, что он заметил нас, но почему-то сделал вид, что не заметил. Я окликнул его.

– А, приветик! Много контрактов заключили? – дядя Валя, как обычно, юморил, но был как-то скован и у него бегали глаза.

Уже на улице Леха предложил Крысе обмен: карандаш на пакет, плюс Крыса получает мороженое. Они ударили по рукам, но денег на мороженое у Лехи не оказалось, и Крыса всю дорогу канючил, что получилось как-то нечестно. Леха же ухмылялся и говорил, что договор – дело святое, а мороженое он купит в следующий раз.

По приезду домой все куда-то рассеялись, и я пошел к Ирке один. Я подарил ей пакет, и мы сели пить чай.