В этой части коридора ничего не тронуто, всё на своих местах. Стёкла не выбиты, двери стоят целые. Чем ближе я подхожу к основному коридору, тем больше понимаю, что наши живы. Только не переговариваются. На наш дом уже нападали, и, видимо, они держат оборону по плану. Но где же команда солдат, которые должны встречать меня?

– Босс! – Меня дёргают за руку, и я, шипя от боли, выворачиваюсь из рук, припадая спиной к стене. – У вас кровь. Позвольте мне осмотреть…

– Не сейчас! – Я отталкиваю руки солдата от себя, смотрю на него через маску. – Быстро вниз! Держим оборону, я в норме! Быстро! Быстро!

Они, не сговариваясь, поднимают свои автоматы и, выбегая из-за угла, скрываются за выбитой дверью. Здесь уже самое веселье. Я выглядываю из-за угла и вижу как минимум троих солдат из нашей семьи, скрывающихся за выбитыми дверьми и стреляющих. Я быстро пытаюсь перебраться к ним, отстреливаясь и скрываясь за обломками.

Лестница усеяна ими полностью. Осколки стекла, люстр, дверей. Всё смешалось. Кое-где даже валяется земля из горшков с цветами. Я прячусь за сорванной с косяка дверью, образовавшей небольшое укрытие.

– Сколько?

– Не знаем точно, но, возможно, целая шайка, – говорит один тихо. Я выглядываю из-за укрытия осторожно, оценивая обстановку. – Они оккупировали первый этаж. Потихоньку пробираются к нам, как и мы к ним. У них много полегло.

И вправду на полу валяются тела, я насчитал около пяти, но, видимо, их намного больше.

– А где?..

Один из солдат вскидывает руку.

– Босс, вам лучше уехать, – твёрдо говорит он.

Я понимаю, что он прав. Это входит в наш план спасения, когда на дом нападут. Я знаю это, но мотаю головой.

– Босс, простите, но сейчас решаем всё мы.

Я снова сцепляю зубы. Солдат опускает руку мне на плечо, и я дёргаю им, уже почти не чувствуя боли. Я смотрю в пол и думаю. Я должен уйти, должен! Но я не могу бросить их здесь.

– Пойдёмте, вы обязаны. Машина уже стоит, ждёт.

– Стойте, а где же?..

Мне не дают договорить. Натягивают на голову шлем и, толкая в ту сторону, откуда я пришёл, заставляют подчиниться. В этой ситуации не я выбираю. Я вздыхаю и, опираясь руками о пол, начинаю тихонько передвигаться вслед за парой солдат.

– Вас отвезут в безопасное место, как и обсуждали на тренировках, да и как действовали в тот раз.

Выстрелы не прекращаются за моей спиной. Прогремел самый первый взрыв, и дом немного шатнуло. Я слышу треск пламени на нижнем этаже и как с нашей стороны стрелки прибавили свои силы. Я оглянулся, но никого уже не нашёл. Они все продвинулись вперёд.

– Вам не о чем беспокоиться. Мы вытесняем их.

Мы идём чётко отработанным строем из четырёх человек: один солдат впереди меня, я за ним, за спиной ещё пара. Всё моё тело натянулась как струна, и я пытаюсь ступать осторожно, меньше всего полагаясь на пострадавшую ногу. Боль от пулевого ранения заставляет всё перед глазами двоиться, и я неосознанно прижимаюсь плечом к стене, идя за пятном перед собой. Я должен сказать, что я в опасности, но что-то внутри меня заставляет молчать.

Впереди меня идёт капореджиме. Нет, не Фубар. Все мои мысли резко вернулись к нему. Он там? В бою? Но где же? Я не мог заметить его. Неужели он был там, внизу, в самом пекле?

– А где Фубар? – произношу я, после чего сцепляю зубы.

Мы спускаемся вниз по задней лестнице, ведущей сразу же к чёрному выходу. Солдат позади меня встрепенулся, побежал вперёд своего главного и начал спускаться первым. От открытой двери веяло прохладой и темнотой, потому что ламп там не было и приходилось спускаться на ощупь.

– Я не видел его, – честно признаётся капо.