До здорового веса ей не хватало килограмм двенадцать, ситуация еще усугублялась тем, что она категорически отказывалась есть по вечерам и ругалась, если ей на глаза попадутся конфеты и шоколадки. Дело чуть ли не дошло до потери сознания и больницы, но мама её вовремя переубедила и предложила сесть на правильное питание и начать ходить в зал. Девочка на всё согласилась, но только спорт ей ужасно опротивел, он ей казался некрасивым, дерзким, животным занятием, к тому же это было чистейшее насилие над собой. В итоге, она просто села на сбалансированное питание и стала пить много воды.

У Аглаи продолжилось её беззаботное детство и в школе. Родители ограждали девочку от всех бед, напастей и берегли, как маленькую добрую принцессу, и девочка пока ещё и не знала, что люди могут кричать, быть грубыми и несправедливыми. Ничего и никогда родители ей не навязывали и не приказывали что-то делать, освобождали от всех бытовых дел, кроме минимальной уборки комнаты. Радовались первым Аглаиным пятеркам, наградам часто говорили ей, какая она большая умница.

Несмотря на тот счастливый купол, которым родители, буквально, накрыли маленькую девочку, Аглая стала всего бояться. В её четвёртом классе на отца навалилась куча проблем. Он рано уходил из дома, поздно возвращался, по выходным вечно куда-то уезжал. К ним в гости перестали ходить друзья, и это был год, когда они никуда не ездили отдыхать.

На работе у отца совершенно не клеилось. Отчего он всегда ходил серьёзный, задумчивый, злой и перестал смеяться со своей доброй принцессой. Мама на него сердилась, что он всё упустил и теперь нещадно губит семью. Бабушка лишь была миротворцем; она была сдержанной, здравой женщиной, чувства и эмоции свои она всегда держала при себе (но это не значит, что их вовсе не было), говорила всегда интеллигентно, не могла никого обидеть своими словами и решала вопросы, пользуясь логикой и разумом.

Когда Аглая спрашивала у бабушки, что происходит с папой и мамой, почему они постоянно спорят, то она отвечала, что папа один раз крупно ошибся, а мама просто не привыкла к папиным промашкам. Потом добавляла, что такое случается со всеми, «нужно, конечно, немножко погрустить, но руки опускать никогда нельзя». И в конечном итоге именно бабушка смогла вдохнуть в отца Аглаи новую надежду и силы – и всё вернулось на круги своя. Но не до конца; семья, как и раньше, начала звать друзей, ездить в путешествия, но мать раз от раза вспоминала былые времена и горестно досадовала, что её милый муж теперь не может выезжать во главе семьи.

Аглае было больно и страшно за отца. Она всегда видела его неким божеством; слушала его слова и всегда свято им верила; она любила, когда отец радостный, много шутит с ней, играется и рассказывает, пускай, и не понятные для неё ещё вещи, но такие интересные и загадочные. А когда случилась вся эта история, то Аглая целыми днями тряслась за отца, сидела в своей комнате и пыталась отвлекаться уроками. Она боялась выглядывать из своей комнаты, не дай Бог, увидит отца с серьёзным, грузным лицом, которое Аглае казалось совсем не подходящим для её доброго и сильного отца. Мама умело пользовалась Аглаиной скрытностью, говорила отцу, что, помимо прочих проблем, он ещё своим поведением пугает бедную Аглаю и делают из неё замкнутого, закомплексованного ребёнка: «Посмотри, что со своей дочерью делаешь! В кого она вырастит?»

Отец в редкие минуты подходил к дочери, старался улыбаться и не пугать её своей раздражённостью. Дочь свою он любил, как никого и никогда. Если в жизни с ним приключались «неприятные» вещи, то дочь была для него тем островком чистого счастья и искреннего благополучия, которого он пытался достичь. Ему было обидно, что дочь его дичилась в те минуты, но винил в этом только самого себя. Отчего за неделю резко поседел, осунулся, и сердце иногда кололо его в грудь.