Так и протекала моя жизнь и учеба в интернате до тех пор, пока не пришло время расставаться и с ним. Мои родители решили переехать в другую местность и, забрав меня из интерната, увезли с собой из Краснодарского края. Но память о времени, проведенном в интернате города Крымск, я уже не забуду до самой смерти.

Хочу рассказать о матери и ее родословной. Мой дед по материнской линии Майданник Мирон Остапович, родился в 1873 году, еще задолго до революции 1917 года.

Был настоящий земледелец и труженик. Трудился не покладая рук на своей земле, доставшейся ему по наследству от родителей. Нет, помещиком он не был, на своих десяти гектарах земли он трудился сам, со своими родственниками. Когда подросли дети, то и с детьми. Батраков он не нанимал, управлялись сами. Построил ветряную мельницу, на реке построил водяную мельницу, которую выписал из Америки. Наряду с выращиванием сельхозпродукции и выращиванием крупного рогатого скота, занимался помолом муки. Хозяйство было большое. Восемь лошадей, двенадцать коров, пятьдесят овец, ну а гусей, уток, индеек, кур – да кто их тогда считал. На его мельницы приезжали со всей округи. Поскольку только его мельницы разделяли муку на высший сорт, первый сорт и грубый помол. Оборудование все-таки импортное. Для бедняков он делал помол бесплатно, понимая их тяжкую долю. Для вдов с детьми из своего села всегда давал на зиму по мешку своей муки. А вот пьянствующих и бездельников он ненавидел. Гнал их в шею, когда приходили к нему клянчить денег или муки. Но вот пришла революция 1917 года. Большевики захватили власть в России. Те бездельники и пьяницы, которых он гнал в шею, стали теперь властью. Пока шла гражданская война моего деда не трогали, всё-таки он помогал бедноте, да и Красной армии поставлял продовольствие. Но вот пришло время, когда голодранцам дали волю на раскулачивание. Однако долго не трогали моего деда. Поскольку он при создании колхозов отдал туда часть лошадей и коров. Да и хлеб поставлял исправно по продразверстке. Но пришел Ленинский указ об окончательном раскулачивании, и игра деда как он говорил: «В поддавки с властью» ему не помогла. Сначала отобрали мельницы. Затем конфисковали весь скот, оставив одну лошадь и по корове на семь. Мой дед понял, что власть эта гнилая и быстро выдал замуж своих дочерей за середняков, отдав им все, что положено для хозяйства и в придачу по чугунку золотых царских червонцев, а это целое состояние, по тем временам. Не успел, да и не захотел он уехать с сыновьями из России, хотя ему многие это советовали. И в 1922 году был арестован вместе с его сыновьями, как кулак и «мироед». Конфисковали все его имущество и отправили в «Соловецкий лагерь». Там он и умер в 1933 году.

Его жена (моя бабушка) Прасковья Корнеевна родилась в 1871 году, умерла в 1929 году в период раскулачивания от инфаркта, как тогда говорили (от разрыва сердца) не выдержала ареста мужа и сыновей, изъятия нажитого непосильным трудом имущества большевиками. Её не арестовали потому, что она не была расписана в ЗАГСЕ со своим мужем, а лишь повенчана в церкви, что большевики не признавали за брак.

Но их сыновья и дочери продолжали жить. Старший сын Стефан – 1899 года рождения, после начала войны 1941 года ушел на фронт, воевал в штрафной роте, а после ранения получил реабилитацию, вернувшись с войны жил еще долго. Умер он в 1957 году, когда ему исполнилось пятьдесят шесть лет. Пережитое, да и ранение сделали свое дело.

Старшая дочь Устинья – 1901 года рождения, вышла замуж родила двух сыновей и двух дочерей. Её муж Минко ушел на фронт и там погиб. Моя тетка Устинья испытала все тяжесть вдовьей жизни и жизнь при немецкой оккупации. Но детей подняла. Сыновья были угнаны в Германию на рабский труд. В последний год войны их освободила Красная армия, и они добровольцами ушли на фронт. Вернулись домой после Победы в 1945 году. Петр работал завучем в школе, Вячеслав работал в колхозе. Старшая их сестра Надежда уехала из села. Младшая их сестра Нина, тоже работала завучем в школе, как и Петр.