Так это не кошмар? Меня обступили страшные и злые волки, а я не могу сделать ни шага. С мычанием открываю глаза, вырвавшись на несколько секунд из ловушки сновидений. Кирам несет меня на руках к огромному мрачному дому из серого камня. Над широкими и массивным крыльцом покачиваются два фонаря с тихим скрипом, и я опять проваливаюсь в забытье.

— Как думаешь, Давид вернется? — спрашивает тьма голосом Кирама. — Или он месяц тут не появится, лишь бы не поддаться соблазну потискать эту крошку?

— Ему очень хотелось ее потискать, — смеется Дамир. — Он за рулем чуть не лопнул.

— Он уже, наверное, пожалел, что ввязался в свадьбу, — ехидно скалится один из волков, что опять вышли из тьмы. — Это несправедливо, невеста не дает, на других телочек и посмотреть нельзя. В чем смысл.

— В любви и в верности, — с издевкой тянет второй волк слева голосом Амира.

меня укладывают на пружинистый матрас и сквозь сон отбиваюсь от множества рук, что раздевают меня и медленно поглаживают по груди, животу и бедрам.

— Малые, — рычит в кошмаре Дамир. — на выход. В сознании она должна быть. В чем удовольствие тискать вялую куклу?

— Спокойной ночи, Аниса, — шелестит вязкое болото сновидений, в котором я захлебываюсь в протяжных стонах.

Чувствую горячую ладонь Варуса на груди, скользит к животу, а затем ныряет между ног. Пробегает пальцами по опухшим складкам, которые в моем кошмаре зудят и пульсируют.

— Вар. Дай ей поспать. Без этого ей будет тяжко в лесу. Ей надо впустить нашу чащу во сны.

— Да в курсе я. Всего-то хочу его на вкус попробовать. Пахнет она аппетитно.

Сквозь дурман и размытую пелену вижу, как Варус с улыбкой, что предназначена для меня, медленно облизывает пальцы. Он знает, что опять вынырнула мутную реальность. Хитро подмигивает мне:

— Сладенькая девочка.

Я вскрикиваю, подрываюсь с подушек и распахиваю глаза, прижав одеяло к груди.

9. Глава 9. Утро, но не доброе

Я со стоном открываю глаза. Промаргиваюсь, и взгляд медленно проясняется. У изножья в предрассветных серых сумерках стоит голый Давид. Мамочка моя родная, без трусов. Я не знаю, что меня пугает больше. Его сияющие желтыми огоньками глаза, бугристые мышцы или… Он целится своим “жезлом” прямо на меня, а у меня спирает дыхание от ужаса.

Я и подумать не могла, что мужчины прячут в штанах подобное. Я вижу перед собой дубинку с темным крупным навершием в переплетении вздутых вен. Да ею отбиваться можно от врагов. Да что там отбиваться! Снял портки, и все сами разбегутся. Кто испуганный, а кто пристыженный. Неудивительно, что невеста Давида тянет до последнего. Он просто боится.

— Она не боится, она предвкушает, — хрипло отзывается Давид, и его плоть подрагивает от его слов.

Почему него глаза горят желтым огнем? И почему в нем так мало сейчас человека? У кровати стоит не мужчина. Кто-то иной. Кто-то очень опасный, разъяренный и возбужденный. Я медленно сглатываю. Мой кошмар продолжается и не желает меня отпускать.

— Что ты тут делаешь?

— Это моя комната, — цедит сквозь зубы. — Это я должен спросить, что ты тут делаешь?

— Я не знаю.

— Замолчи, — шипит Давид. — И в глаза не смотри.

Я покорно опускаю взгляд на его достоинство. Приказа же закрыть глаза не поступало, а сама я не в состоянии сомкнуть веки. Меня трясет, и я натягиваю на голую грудь простынь.

— Не шевелись, Аниса, — глухо рычит Давид.

Цепенею, будто его слова сковали меня ледяными цепями. Я в одной комнате с голым мужчиной, который явно не в себе, раз каждый выдох сопровождается тихим и вибрирующим рыком. Я должна бороться со страхом и без боя не дамся.

Стискиваю в пальцах простынь и решительно перекатываюсь к краю кровати, чтобы затем вскочить на ноги. Давид метнувшись ко мне голодным хищником, швыряет на кровать животом вниз, а затем придавливает своим горячим телом.