Из-под купола видел он шляпку,

Но мечтал он увидеть глаза,

Становилось душе его зябко,

Ведь поднять не могла взгляд она.

Жанна вдруг пересилила боли,

И лицо подняла своё вверх,

И глаза темноту пропороли,

Взгляд заметный, как прежде, средь всех.

Он увидел, и он улыбался, –

Есть же в жизни подарки судьбы,

Но ошибся, чуть-чуть просчитался,

И теперь не помогут мольбы.

Зал затих, и вой труб оборвался,

Со слезами на юных щеках,

На прямых ногах вниз сошла Жанна,

И на тело упала, вскричав.

Тишина грудь всем сильно сдавила,

Пред собою не каждый видал,

Как уходит любовь меж опилок,

И как дружбы рассвет погибал.

Плакал дед, постаревший внезапно:

«Жанна, доченька, как же всё так?

Ты ему вдохновенье дарила,

Вместе с ним и ушла в вечный мрак».

Не пора ли оставить несчастных?

Я уже обо всём рассказал,

Нам концовка порой неподвластна,

Хоть не радостен этот финал.

Это показывает мою политическую позицию не согласия с линией нашей партии…

Камень

На перепутье камень видный,

Большой и грозный возлежал,

И письмена на нём горели,

Те, что Бессмертный завещал.

«Пойдешь налево – будешь битым,

Острожной тьмы не миновать;

Пойдёшь направо – быть в почёте,

Народу правила писать.

Прямой же путь, увы, тернистый,

Ведёт он к смерти завсегда,

Какими вам идти путями,

Самим решать не без труда».

Пред камнем путники стояли,

Совет держали: кто-куда,

Один, упитанный – направо,

Другой – налево, где гряда.

А третий почесал в затылке:

«Направо, словно шли стада,

И влево вытоптали стёжку,

Прямой же путь одна беда.

Всё заросло, дороги нету,

И надпись смертью всем грозит,

Но я во всём всегда был дурень,

А смерть в любом пути бурлит.

Пойду я прямо… Нет дороги?

Так протопчу по ней свою,

И если надо всё узнаю,

На том стоял я и стою».

Он шёл среди травы высокой,

А с неба солнца луч светил,

И птица жаворонок билась

В потоке воздуха над ним.

Под дубом кабана он встретил,

Тот сладко чавкал и ворчал,

И рассуждал на всю округу

А голос грозно так звучал.

«Ты всё идёшь своей дорогой,

Ты много хуже шакалья» –

Так отрыгнул тогда бродяге

Тот боров, сытая свинья.

«Они стараются для денег,

А ты идёшь, как идиот,

Ты полон гордого презренья

К тому, что всех всегда влечёт.

Идём со мной, и сам увидишь,

Работа наша без конца,

И в том, что ем родную землю,

Награда нам за пот лица».

Он с ним пошёл, но ненадолго

На правый путь он заглянул,

И их работу он увидел,

И дикий их свиной разгул.

Народу правила писались,

Что бьют в мошну им без конца,

И только выгоду искали

В работе, сотни три глупца.

За то родную землю жрали,

И то, что та земля даёт,

И свой народ все презирали,

Хотели свиньи все – почёт.

Он плюнул смачно им всем в рыло,

И развернулся, и ушёл,

И снова жаворонок бился,

А странник путь свиней – отмёл.

Козёл, одетый в божье злато,

Златая цепь под бородой,

Жевал капустный лист он смачно,

И блеял, тот козёл святой.

Про власть свиней: «Она Святая,

Она от Бога нам дана,

И поклониться всем нам нужно

В копыта свиньям: в них душа.

Они в заботе все о людях,

И о земле своей родной,

Они в заботе все о жизни,

А главным – стерх там над толпой».

Но поклоняться не хотел он

И плюнул в бороду козлу:

Мол, для тебя они святые,

А всех людей ведут во мглу.

И он от льстивого засранца

Ушёл туда, куда хотел,

На левый путь направил ноги,

Восполнить захотел пробел.

А на пути на левом свора,

И в ней не только шакальё,

Там змей, бродячие собаки,

И все клянут людей житьё.

Винят, конечно, стерха крылья,

И всех зажравшихся свиней,

И тоже думают о злате,

И тем становятся подлей.

Все хвалят нить либерализма:

Она спасение во всём…

Но всё ж терпимость не проходит,

Когда с гряды несут заём.

К рулю страны ведут шакала,

И падальщиков воронят,

И все мечтают лечь к кормушке,