Не люблю фотографироваться, но мне нравится фотографировать, так что делаю парочку панорамных кадров города во всей его урбанистической громоздкости и красоте.

Свернув на Мэдисон-авеню, шагаю вдоль стеклянных фасадов роскошных магазинов и затесавшихся между ними ресторанчиков, мне всегда казалось, найти простенькие нью-йоркские закусочные не составит труда, но не тут-то было. Кругом гламур и пафос, и никаких хотя бы кофеен. В некоторых кварталах совсем нет воздуха, а небо цвета побледневшей печати представляется таким неестественно высоким, что кружится голова. Это всё из-за зданий, при рассмотрении которых в один прекрасный момент начинает болеть шея, и голова идёт кругом совсем не в переносном значении, а из-за плохой циркуляции крови в шейном отделе.

Пока брожу и скитаюсь, делаю над собой героическое усилие и не разрешаю себе слушать музыку, буквально совершаю подвиг — затыкаю в уши наушники с подкастами английских слов, повторяю про себя устойчивые выражения и прочее. Пока что в этом городе сложнее всего справится именно с языком. И всё же… Несмотря на некоторые минусы и многочисленные трудности, я очень рада тому, что всё это в действительности происходит со мной. Вот она – та самая Америка. Впитываю в себя незнакомые виды и живу мгновением, целиком и полностью отдаюсь моменту и открываюсь для восприятия нового.

Воодушевляюсь настолько, что почти готова к прослушиванию оскароносной Let the River Run, вот только не стоит обманываться, я же не Мелани Гриффит.

Первые дни в Штатах очень изнуряют, при чём в равной степени как физически, так и морально: непривычно много суеты, перемещений, новых людей, улиц, и меня постоянно преследует гнетущее чувство тоски, поэтому почти ежедневно в моих наушниках звучит IDK You Yet – Alexander23. Раздражающее болезненное чувство нехватки кого-то сидит глубоко в груди под сердцем и утомляет. Странно тосковать по тому, кого ты никогда не встречал, но это чувство, именно в этой стране вдруг нещадно усиливается. Но, стоит отдать должное, больше всего выматывает всё же английская речь, которая жужжит со всех сторон не переставая. Репетиторы обещали, что привыкнуть и адаптироваться к ней будет проще простого, но почему-то обещанное не случается, и мне по-прежнему катастрофически сложно.

Труднее всего вникать в споры и перепалки Рейнольда с тремя сценаристами. Бумаги, ноутбуки, схемы – так пишется сценарий. Оказывается, если есть большая полноценная книга в пятьсот страниц, которая заключает в себе довольно простую историю с её детальным описанием, для того, чтобы снять фильм по этой книге, нужно написать сценарий, по объему превышающий саму книгу, и вытащить славные книжные мысли на уровень поверхностной киношной банальности. И мне никак не удаётся понять… Зачем? Почему не снимать просто по книге, в которой есть всё в красочных деталях?

– Мало диалогов. Нужно будет заполнять эти пустоты. Это – то, что ты отметил. В других местах имеющиеся диалоги лучше перефразировать. Вот смотри. – Парень с видом эксперта тыкает в планшет. Хренов позёр. Пиджак, брюки и рыбьи глаза. Ему от силы лет 20. Не может он быть экспертом. Холёный выскочка!

– Тогда мы заметно отойдём от исходника. – Второй по своей сути немногим лучше первого, но ход его мыслей мне нравится куда больше.

– Учитывая, что это даже не книга и читали её только мы с вами, переработка диалогов – не проблема. – С трудом верится в то, что он вообще читать умеет, а не просто слова прочитывает. Не могу сдержать ухмылки.

– Это вина автора, – бросает Рей. – Слышишь, слишком мало разговорчиков! – Недовольно рявкает в мою сторону. Чем дольше знакома с Рейнольдом, тем меньше он мне нравится.