Нас отпускают на два часа погулять перед ужином. Мы с подругой тотчас же залетели в ближайший магазинчик «Сувениры» и нацелились на жвачку, но нас ожидал облом: здесь все продавалось только на доллары. Причина этого, конечно, в русских туристах, у которых доллары не водятся, иначе прилавки здешних торговых точек быстро опустели бы. И мы побрели куда глаза глядят. Улочки узкие, дома в 2-3 этажа, народу тьма. Машины стоят лесенкой, почти вплотную друг к другу – непонятно, как водители открывают двери, чтобы сесть. Стоянки разрешены везде.

Ужинали мы в недалеком от гостиницы ресторанчике. На закуску подали грибы в томате – грибной вкус совсем не чувствовался. Затем принесли рисовую кашу с мясом, а на десерт к чаю – потрясающей вкусноты бисквит со взбитыми сливками, посыпанными шоколадной крошкой. И минеральной воды в неограниченном количестве.

После ужина я с трудом доплелась до гостиницы – ноги уже не шли. И то сказать: ведь мы на ногах с пяти утра, а сейчас по местному времени 9 вечера, значит, по-нашему уже 22. Попробовала посмотреть большой телевизор в холле на первом этаже, но поняла, что усну в кресле. Татьяна где-то бродит в поисках приключений, – видимо еще не устала. А я не в силах ждать, когда раздадут наши форинты, – их сейчас делят в каком-то номере наверху. Решила: пойду к себе спать, а деньги получу завтра. Гуд бай!

День второй. ВПЕЧАТЛЕНИЯ И РАЗВЛЕЧЕНИЯ

Татьяна, конечно, не перевела вечером часы на местное время, а я свои вообще забыла взять, поэтому, когда мы проснулись, на ее часах было 7 утра. А завтрак в 7 часов 30 минут – то есть у нас на все дела всего полчаса. Поэтому мы, как угорелые, вскочили, мгновенно совершили туалеты, отчаянно зевая, оделись и только тогда обратили внимание на подозрительную тишину в гостинице и на улице. Абсолютно тихо для семи утра и страшно хочется спать. И мы наконец сообразили, что сейчас только пять и до завтрака еще 2 часа, спешить некуда. Хотели снова улечься, но потом передумали и принялись собирать вещи: ведь нам после завтрака предстояло переселиться в другую гостиницу под названием «Видос», что означает «Венера». Интересно, она так же хороша, как и Лидо?

На завтрак подали свинину с полусырой картошкой, булочку, масло, повидло и чай, после чего мы забрали вещи и уселись в автобус, где нам объявили, что везут нас на местную ярмарку, расположенную в трех километрах от города и являющую собой очень красочное зрелище. Там нас оставят, а автобус отвезет наши вещи в новую гостиницу, добираться до которой нам придется на своих двоих прогулочным шагом. Но нас это не испугало – ведь мы с Татьяной перед завтраком получили свои 5300 форинтов и потому всей душой стремились на барахолку, как, впрочем, и остальные члены нашей группы. Я на радостях купила 4 огромных розовых персика. Когда я куснула один, невзирая на то, что он немытый, сок потек рекой – таких персиков мне никогда не приходилось пробовать. Я и не заметила, как проглотила все четыре, и даже не пожалела о 13 потраченных на это богатство форинтах. Ведь один раз живем.

По дороге на ярмарку наш еле плетущийся автобус обтекал густой людской поток, явно стремившийся туда же. На самой ярмарке мы попали в жуткое столпотворение – как у нас на толкучке, только погуще. Здесь продавались кустарные и полукустарные изделия местных артелей и частников.

Как только мы выбрались из автобуса, сразу потеряли друг друга в этой толчее, и я побрела в одиночестве куда меня нес людской поток. Кругом лежало и висело разнообразное модное барахло: марлевые блузки и платья, мужские и женские рубашки, свитера, майки и шведки с рисунками, джинсы и джинсовые юбки, кожаные и замшевые пиджаки и пальто, дубленки и разнообразные сувениры. Все это было дешево относительно цен в Союзе, но очень дорого относительно наших карманов. Джинсы стоили – ого! – около тысячи форинтов, хотя по нашим ценам 50-60 рублей для таких джинсов это вполне приемлемо. Я купила всего-навсего 2 сувенирные машинки для Сережки и с ужасом поняла, что мое богатство уменьшилось на 113 форинтов, хотя ничего существенного так и не приобрела. Обойдя и осмотрев всю ярмарку, я больше не позволила себе соблазниться ни на что и, с трудом передвигая ноги, побрела обратно. Время требовало торопиться.