Но сначала сходишь с ума от страха, предположив кто там, или что, может долбиться в окно, когда ты живёшь на четвёртом этаже. И после такого сильнее всего захочется не забрать этот веник, а дать им по башка нежданному подарочному «карлсону» или скинуть его вниз. Дебильный сюрприз. Бэлла подобные извращение никогда не понимала — ничего милого и романтичного. Она фыркнула презрительно.

— У меня нет парня.

А такой идиот ей тем более не нужен.

— Ну будет же когда-нибудь, — возразила домработница с такими интонациями, будто это само собой разумеющиеся, а потом улыбнулась уголками губ, сдержанно, но как-то слишком подозрительно. — Или ты… на Игната Алексеевича глаз положила?

— На… — ошарашенно повторила Бэлла. — Я? — Хохотнула, не удержавшись, воскликнула: — Да я больная что ли? Он же старый. Ему, наверное, тридцать уже.

— Старый! — возмущённо вдохнула Юля, насупилась сердито. — А мне тридцать пять. По-твоему, я тогда вообще дряхлая развалина?

— Да нет, — поспешно заверила её Бэлла. Хотя, конечно, взрослая, и даже чересчур. — Ну просто… как сказать? Для себя вы нормальная.

— А, ну понятно, — протянула домработница. — Как тётя — самое то.

Ну а чего она хотела? Она вполне красивая для своего возраста, может, даже выглядит моложе. Среди знакомых Бэллы есть такие, которые в те же тридцать пять воспринимаются не просто тётями, а заезженными жизнью тётками. Хотя таких немного. Юля и стройная, и ухоженная. Даже не скажешь, что домработница. Ещё и с собственной машиной. Но они же вообще про другое. Про Дымова. Что Бэлла могла…

Да он, конечно, ничего такой. Симпатичный. Хотя внешне не качок, но когда был в мокрой футболке, и ткань плотно прилипла к телу, чётче обрисовав рельефы, ну-у… там всё очень даже прилично — никаких дряблых мышц и отвисшего живота. Как обычно у состоятельных мужиков, которых показывают по телеку. Но он же реально её намного старше. Лет на десять. А ещё он умный, деловой, иногда до занудства, богатый, а она…

Короче, совсем они разные. Совсем ничего общего. И опять возникает вопрос — чего ему от неё понадобилось? Просто пожалел? Приютил, как бездомного котёнка? Только вот на котёнка она совсем не похожа. Даже на обычную девушку. Он же сам сказал, что поначалу её за парня принял, что она некрасивая. И про плечи. Что те слишком широкие. Будто она сама об этом не знает.

Да и пошёл он на фиг! И ничего ей не надо.

Бэлла сглотнула непонятно откуда взявшийся в горле комок, развернулась к домработнице, намереваясь сказать, чтобы та остановила машину. Прямо сейчас. И тогда она выйдет и… и всё. Отправится по своим делам, как обычно. А такие внезапные благотворители ей нахрен не сдались. Обойдётся.

Пусть даже давно хотелось сделать что-то, чтобы всё поменять. И самой поменяться. Правда, поменяться. Чтобы бабушка не сердилась и не переживала, чтобы ей больше не пришлось вытаскивать внучку из очередной задницы слёзными извинениями и даже деньгами. Чтобы она не повторяла раз за разом, что Бэлла обязательно закончит, как мать. А если не как мать, то сядет, когда кого-нибудь серьёзно покалечит в очередной драке. Или её саму убьют.

Ей всё-таки не хочется, чтобы действительно так. И у неё же нет никого, кроме бабушки, а Бэлла её словно нарочно достаёт, и никак не получается остановиться. Вечно они ссорятся и ругаются, орут друг на друга. А тут почему-то показалось, будто то, что произошло — неспроста. Ну, словно ей предоставили шанс.

Уж слишком непривычно и неожиданно повернулось, хотя началось как обычно — она тупанула по пьяни, опять во что-то влезла, просто потому что в подобные моменты почти совсем теряла контроль и завестись могла от одного непонравившегося, непонятого слова или взгляда. Потом ещё раз тупанула, когда согласилась ехать куда-то с незнакомым мужиком. А ведь так могла вляпаться. Ду-ура!