. Это, разумеется, вызвало разочарование граждански ориентированных католиков. Ф. Томашека навестила католическая активистка Мария Рут Крижкова, а о. Йозеф Звержина вступил с кардиналом в переписку, объявив, что, в его понимании, архиепископ, подписав такой текст, изменил своему пастырскому долгу: «Отче епископ, я не знаю, был ли вам предложен готовый текст „Заявления ординариев ЧСР“, которое Вы подписали, или это действительно творчество ординариев. Однако и то и другое очень плохо – и я вынужден вам возражать. 1. „Мы спокойно защищаем свое место в этом обществе, и нам не нужно никаких внешних стимулов. Мы знаем свою сословную ответственность перед Богом и людьми“. Я не осмеливаюсь говорить от имени Бога во имя народа Божьего, а только во имя правды. Я боюсь, что вы не защищаете свое место, но что вы во всем уступили и выступаете перед общественностью лишь тогда, когда этого требует государственная пропаганда. ЭТО злоупотребление церковью и религией!.. 2. Вы очень четко, решительно и принципиально заявляете, что вы не подписывали „Хартию“. Тогда почему вы осуждаете людей, которые „алчут и жаждут правды“, „блаженные, гонимые за справедливость“? „Хартия“ говорит о правах человека и гражданина и о религиозной свободе – то есть о том, о чем вы должны были говорить прежде всего… Вы часто говорите о любви, но любовь – это душа справедливости… Некоторое время назад я писал о болезнях церкви у нас президенту Гусаку. Я не получил ответа. Теперь я был морально вынужден, без всяких внешних воздействий, сознавая свою личную и сословную ответственность за права человека и церкви, подписать „Хартию-77“… Знайте, что я и мои друзья несем вместе с Вами бремя жаркого дня»127. Также к Томашеку в конце января – начале февраля 1977 г. обратились с меморандумом монашеские ордена128 и призвали кардинала перестать умалчивать о плачевной ситуации монашеских общин. Все это возымело действие, и Томашек, начиная с 1978 г., стал принимать у себя новоназначенных спикеров «Хартии»: «Символическая встреча, которая имела позитивные последствия и способствовала изменению мышления с обеих сторон»129.

Более того, как свидетельствует документ 1979 г., подготовленный Секретариатом по церковным делам и Отделом пропаганды и агитации ЦК КПЧ, руководство страны уже в этот период начало понимать потенциальную опасность, исходившую от фигуры архиепископа: «…новое явление, которое подтверждает наличие стремления у Ватикана и папы активизировать католическую церковь [в ЧССР] – это растущее и целенаправленное возвышение позиции и авторитета кардинала Томашека. Эти усилия должны снизить нежелательное влияние социалистического государства, позитивно ориентированного духовенства и верующих на кардинала, и наоборот, сильнее привязать его к Ватикану и к так называемой „истинной церкви“… Кардинал Томашек полностью осознает задачу, которая на него возложена Ватиканом и папой римским, и в своей конкретной деятельности на практике стремится последовательно реализовывать намерения ватиканской политики в отношении ЧССР. Одна из форм – выдвижение требований представителям государственной администрации в устной и письменной форме; в некоторых случаях он представляет эти требования один, в других – по договоренности с епископом Габришем, иногда оба они представляют их от имени корпуса ординариев ЧСР и ССР… Хотя Томашек не настаивает на своих требованиях, очевидно, что он не отступает от них; напротив, он продолжает их выдвигать при каждом удобном случае»130.

Ото Мадр объясняет поведение архиепископа: «С несколькими более старшими знатоками ситуации в церкви, в число которых входил и позднейший кардинал Милослав Влк, я создал рабочую группу „Senior“. Эта группа наблюдала за развитием постепенно улучшающейся ситуации церкви – все новые возможности и новые инициативы возникали на местах. Отсюда рождалась стратегия, которая реализовывалась в практическом анализе, в первую очередь, возможностей архиепископа Томашека. Он охотно принимал наши формулировки и идеи, где предлагалась та или иная деятельность под прикрытием его авторитета. Его нужно было поддерживать, чтобы при своем скорее конформистском характере он сумел объяснить официальным учреждениям необходимость шагов, которых все громче требовал католический народ. Мы понимали, что он не всегда мог сопротивляться нарастающему давлению режима, но одновременно мы знали, насколько глубоко он предан церкви и личности Папы Римского»