Проблема подобного, бинарного, подхода заключается в неявной оценочности языка описания. Этот язык маркирует определенное – скорее всего, негативное – отношение автора к идее социализма. Конечно, автор вправе иметь какое угодно мнение о предмете своего исследования, но выбранная перспектива приводит к появлению в работе слепых зон.
Первой слепой зоной, в частности, является субъектность советских модельеров. В книге Бартлетт советская мода предстает как бездушный механизм, в котором действуют лишенные воли люди-винтики, работающие на прославление и поддержание социалистической идеологии. Вопрос о том, откуда в таком случае брались творческие решения и нередкая фронда со стороны модельеров, остается открытым.
Вторая слепая зона – отношения между подиумной модой и массовым производством. По мнению автора, они существовали параллельно, то есть не пересекались, тогда как другие исследования[13] и мемуары[14] свидетельствуют об обратном. Провинциальные модельеры просто не могли себе позволить создавать «лишь дискурс, слабо связанный с реальной жизнью»[15]. Витать в облаках модельерам не позволяли ни швейные фабрики, ни руководство, как московское, так и местное.
«Одеваться по-советски: мода и оттепель в СССР» (S’habiller a la Sovietique. La Mode et le Dégel en URSS)[16] – еще одна книга о советской моде, вышедшая в 2011 году. Это работа сотрудницы Национального центра научных исследований в Париже Ларисы Захаровой. К сожалению, книга до сих пор не переведена на русский, хотя посвящена важнейшим страницам истории советской моды. Опровергая утверждение Бартлетт о том, что попытки Хрущева «транслировать идею технологического развития непосредственно в сферу дизайна и производства повседневной одежды… не имели успеха» и «социалистическая мода по-прежнему оставалась верна грандиозной эстетике сталинизма»[17], Захарова показывает, насколько значительными были трансформации советской моды в период оттепели.
В частности, в центре внимания исследовательницы находится адаптация советской моды к плановой экономике, а также заимствование подходов, технологий и профессионального дискурса у западной моды. Захарова также показывает противоречивость положения советской моды. Во-первых, развитие моды как социального института и индустрии было связано с решением прикладных экономических и управленческих задач. Во-вторых, индустрия моды не могла самостоятельно трактовать потребности, ее все время «направляли» специалисты по определению «разумного уровня потребностей», который считался ориентиром планирования в экономике. Лариса Захарова приходит к выводу, что с формальной точки зрения советским менеджерам удалось успешно согласовать моду и плановую экономику. Кроме того, она отмечает, что в советскую швейную промышленность, насколько это позволяла социалистическая система, внедрялись элементы маркетинга.
«Мода по плану. История моды и моделирования одежды в СССР, 1917–1991»