Когда активные следственные действия закончились, Лев Константинович отправил Яну в отпуск. Просто поставил перед фактом, что компания оплатила ей недельное пребывание в санатории. Яна безропотно кивнула, потому что спорить просто не осмелилась, хоть ей и не хотелось уезжать: она боялась, что за это время о ней все забудут и она снова станет никому не нужна. А теперь даже мамы не было рядом. Впрочем, стоило радоваться тому, что ее не уволили, не арестовали. Ей по итогу даже не выдвинули никаких обвинений, несмотря на то что она вообще-то была соучастницей. И все ведь реально могло плохо закончиться, потому что мама всерьез собиралась избавиться от Яниных сводных брата и сестры.

Неделю в санатории Яна провела в шоковом состоянии, потому что вдруг ясно осознала, что… не умеет отдыхать. И не только отдыхать, но и вообще жить, если никто не говорит, что делать.

А ведь перед самым исчезновением мамы, когда Яна осмелилась пойти против ее воли, она самой себе казалась вполне самостоятельной. Но теперь выходило, что вся эта самостоятельность все равно диктовалась поступками мамы. Она просто действовала от противного.

Сейчас, когда мама больше не писала и не нужно было вздрагивать от каждого телефонного звонка, Яна успокоилась настолько, что смогла оценить степень своей никчемности. Только на третий день отдыха она перестала пытаться выстроить какой-то график и заполнить дни активностью. Позволила себе просто лежать на шезлонге у крытого бассейна и читать книгу. А еще позволила себе написать СМС… брату.

Брат… Даже спустя месяцы эта новая опция в ее жизни не перестала казаться очень странной и очень правильной. Нет, у них не было безоблачных отношений, о которых когда-то мечтала Яна в своем идеальном и придуманном мире, но Дима всегда отвечал на ее сообщения и звонки. А еще он просто был. И это значило для нее неожиданно много.

И хоть она и обещала самой себе научиться самостоятельности и независимости, глядя на спущенные колеса маминой машины, все равно достала телефон и набрала контакт, обозначенный «Дима Волков».

Яна знала, что Дима сам не водит, но почему-то именно ему она выпалила:

– Я хочу начать ездить на маминой машине. Но ее нужно привести в рабочее состояние. Не мог бы ты…

Она замолчала, не зная, как продолжить.

– Ну в принципе мог бы, – не дождавшись продолжения, сказал Дима.

Яна прикрыла глаза и улыбнулась. Ей вот-вот должно было исполниться двадцать три года. Она окончила институт по специальности «делопроизводство», почти год проработала личным помощником директора крупной компании, умела выполнять производственные задачи: договариваться, переносить встречи, разрешать конфликтные ситуации… Но вдруг оказалось, что ей просто нравится, что можно позвонить Диме с просьбой и услышать его хрипловатый голос.

– Только доверенность нужна, – меж тем сказал он. – Поищи в вашем волшебном сейфе.

Полиция вернула ту часть документов, которые не стали приобщать к делу о хищении в компании, поэтому Янино свидетельство о рождении, СНИЛС, медицинский полис, права и тонкая папочка с результатом теста ДНК, говорившим о том, что она – дочь Волкова Алексея Евгеньевича, по-прежнему хранились в сейфе. Яна его не запирала. Иногда она заходила в комнату мамы, садилась на ее кровать и смотрела на картину, загораживающую нишу с сейфом. Порой ей было страшно от осознания того, сколько секретов там когда-то хранилось. Порой она чувствовала облегчение от того, что больше не нужно врать. Но у нее до сих пор не было правильного ответа на вопрос: имела ли она право сдавать полиции собственную маму?