Лана посмотрела на меня прищурившись сквозь густые ресницы, и я заметила, как ее скептицизм отступил на миг. Потом она махнула рукой.

– Черт с ним. Давай! – ее голос прозвучал устало, как будто уже не осталось сил спорить.

Лана медленно встала, кивнула и выжидательно посмотрела на меня, давая понять, что готова идти в спальню за таблетками. Я чувствовала себя ужасно виноватой, зная, что то, что найду, вряд ли поможет ей так, как она надеется. Мы молча зашли в мою комнату. Я подошла к подоконнику, где стоял горшок с давно засохшими цветами, и на секунду замерла, собираясь с мыслями.

– Вот, – пробормотала я, вытаскивая горшок и ставя его перед собой. Лана молча следила за каждым моим движением, и я буквально ощущала ее взгляд спиной.

Наклонившись, я осторожно начала выковыривать землю, где прятала таблетки. Но когда мои пальцы наконец нащупали то, что искали, я достала из земли влажную, скользкую массу, которая никак не напоминала лекарство. Сердце ухнуло вниз – таблетки давно успели размякнуть и превратиться в мерзкое месиво, смешавшееся с землей.

Я боялась посмотреть на Лану, но все же рискнула. Она стояла, приподняв бровь, а ее лицо выражало смесь раздражения и сдержанного смеха.

– Ты серьезно? – ее голос был насмешлив, но в нем не было злости, только усталость. – Ты поливала цветы? Прямо по таблеткам?

– Я… не думала, что они тут так разложатся, – пробормотала я, чувствуя, как краска стыда заливает лицо.

Лана вздохнула, потерла виски, словно от безысходности, и покачала головой:

– Ну, хорошо. Может, в следующий раз лучше спрячь их в шкафу, а не в горшке. Но спасибо, что хотя бы попыталась.

Я смотрела на липкую массу в своей руке и ощущала полную беспомощность.

– А ты что, правда не додумалась, что можно спрятать их в другом месте? – Лана усмехнулась, прищурив глаза. – Когда ты говорила, что они не совсем чистые, я не думала, что они будут выглядеть как уличная грязь.

Я посмотрела на липкий земляной комок в руке, пытаясь удержаться от того, чтобы не вздрогнуть от отвращения.

– Тебя что-то смущает? – я старалась не смотреть на грязную массу, словно она могла раствориться от моего взгляда.

– Нет, что ты! Все отлично, – Лана усмехнулась, ее привычная насмешливая интонация вернулась.

Я почувствовала, как мне стало еще хуже. В этот момент я поняла, какой идиоткой выгляжу, и стиснула челюсти, чтобы не выдать слезы, которые подступали к глазам. Это был полный провал.

– Я… я выброшу это, – мой голос все же дрогнул, и я уже собиралась сделать шаг в сторону мусорного ведра.

Но Лана неожиданно протянула руку и остановила меня.

– Не надо! Давай сюда!

Я с удивлением посмотрела на девушку.

– Я выпью. – пояснила она. – Хуже все равно не будет, – она без всякого сожаления взяла из моей ладони этот комок грязи, смешанный с таблеткой. Я не могла поверить своим глазам, как она спокойно запила эту смесь водой из графина, который обычно стоял на подоконнике.

Я застыла, наблюдая за ней. Лана сделала глоток и молча поставила графин обратно, ее лицо оставалось бесстрастным, но я видела, что за этим стояло что-то гораздо более глубокое.

Не знаю, помогли ли Лане мои таблетки, но она в течение часа мерила шагами свою комнату. Иногда останавливалась и растирала живот, как будто пыталась облегчить боль. Похоже, у нее были проблемы именно с кишечником.

– Приляг, – неуверенно посоветовала я, внутренне готовясь, что она снова пошлет меня куда подальше. Но на этот раз раздражения в ее голосе не было.

– Так легче. Хотя нет. Ни черта не легче.

– А что болит?

– Голова, мышцы, кости… да все болит. Но особенно кишки и желудок. – На ее лбу проступили капли пота, а пересохшие губы она нервно прикусила.