– Хорошо, завтра его увижу и успокою, – я устало повалилась на кровать. Бессонная ночка и очень насыщенный день давали о себе знать, глаза сами собой закрывались.

– Нет уж, сейчас к нему сходи и успокой, – Лариска тоже говорила обиженно и с ещё большим напором. – Парень волнуется, а ей хоть бы что! Обо мне бы так кто-то переживал!

– Я очень устала, сил нет, – еле вымолвила я.

Послышался робкий стук в дверь.

– Девчонки, можно? – это был Слава. – Катя появилась?

– Появилась – появилась твоя Катька! Заходи Слав, – Ольга приглашающе кивнула в мою сторону.

Он подошёл к моей кровати.

– Катя, ты где была?! Я очень волновался. Ты не заболела?

– Привет, Слав, – я тепло ему улыбнулась. – Я была у тёти, не заболела. А сейчас очень хочу спать, потому что безумно устала.

– Но почему ты не отвечала на звонки?! – он взволнованно смотрел на меня.

Мне совсем не хотелось устраивать разборки при девчонках, поэтому я нехотя встала и без слов, взяв за руку, повела его из комнаты. Мы сели на наше излюбленное место – на подоконник в конце коридора, подальше от любопытных ушей. Я понимала, что с ним сейчас нужно расставить все точки над «и».

– Слав, спасибо, что ты волновался за меня, но прости, я не обязана перед тобой отчитываться за свои действия. Мы с тобой, конечно, друзья, но не надо переходить какие-то личные границы.

– Я думал, что мы больше, чем друзья, – тревожно глядя мне в глаза, произнёс Слава.

– Я к тебе очень хорошо отношусь и считаю замечательным другом. И я бы совсем не хотела, чтобы наша дружба каким-то образом сломалась.

– Катя, я не могу относиться к тебе, как к другу, – он не мигая смотрел на меня, взяв за руку. – Потому что я люблю тебя.

Я опустила взгляд, понимая, что дружбе нашей вот так неожиданно и совсем не в подходящий момент пришёл конец. Но почему именно сейчас всё навалилось на меня? Конечно, я догадывалась о его чувствах, но так хотелось верить, что всё это лишь мои домыслы. И ведь от него не ускользнуло, что я веду себя неестественно: в моей душе бушевало море, и блеск в глазах невозможно было скрыть.

– Скажи, ты же не у тёти была? – Слава проговорил это бесцветным голосом, всё ещё держа меня за руку.

– Да, Слав, я была не у тёти. Не спрашивай где. Могу сказать только то, что я очень счастлива. И прости, если невольно дала тебе какую-то надежду на взаимность, – мне было тяжело это говорить, глядя в его, наполненные терпкой болью, глаза. Но я должна была это сказать. С ним мне хотелось быть всегда предельно откровенной.

– Я всё понял, Катя. Это ты прости, что лезу к тебе со своими чувствами. Знай, что бы не случилось, я всегда приду к тебе на помощь и поддержу. На меня ты можешь положиться в любой момент. Что бы ни произошло, я буду любить тебя. Знай это и помни.

После этих слов он спрыгнул с подоконника и, не оглядываясь, пошёл в свою комнату. В душе неприятно заскребло, как будто я обидела беззащитного ребёнка. Хотя, это конечно не так: уж кто-кто, а Слава никогда не был беззащитным, по крайней мере мне так казалось до сегодняшнего разговора. Но лучше быть честной, чем давать ложные надежды и притворяться. Самое неприятное в этой ситуации было то, что Слава мне нравился, и я могла в любой момент доверить ему свою боль и почувствовать его сильное плечо рядом. А с этого момента я понимала, что потеряла его доверие. Я просто сама не смогу больше пользоваться его бесконечной добротой и поддержкой. И это осознание тяжёлым грузом проникло в мои беспокойные мысли.