– Меня должна ждать машина. Подвезти? – спросил Костя.

– Меня, напротив, ждут таможенные формальности. Нужно заполучить багаж, оформить доставку, в общем, часа полтора провожусь. Давайте-ка лучше встретимся вечерком, часов в восемь, в кафе, где-нибудь в центре, на Унтер ден Линден, да и обсудим кое-что.

У вокзала, у самой лестницы, стоял поджарый черный «Хорьх» с посольскими номерами, разъездная машина. Водитель, старый знакомый, взял чемодан, Костя протянул руку:

– Что, старина, не заели еще германцы? Как поживаете вы тут?

Пока водитель открывал багажник и укладывал чемодан, Константин Алексеевич подошел к газетному киоску. Он не смог отказать себе в старой привычке: приезжая в страну, покупать на вокзале газету. Вынув из кошелька несколько пфеннигов, оставшихся от прежней командировки, и переждав очередь из двух человек, основательного полного бюргера в пиджаке и жилетке и пожилой поджарой немки с длинным зонтиком, купил свежий номер «Ди Цайт» и с удовольствием сел на заднее сидение «Хорьха».

Константина Алексеевича почти не занимали его формальные обязанности, связанные с поставкой немецких станков. Здесь все было ясно, и для этого дела его присутствия в Германии, в сущности, не требовалось. Важнее были задачи, связанные с выяснением подлинных целей новой партии, пришедшей к власти, партии националистической и вовсе не скрывавшей цели движения на Восток. Конечно же, не только повлиять на эту политику, но хотя бы даже прояснить, насколько серьезна она и как далеко могут пойти немцы в своем стремлении к восточным пространствам, он не мог, и это была задача не его уровня. Его цель была уяснить кое-какие щекотливые вопросы: насколько новая политическая верхушка, представленная людьми не просто необразованными, но даже малограмотными, склонна к мистицизму. Неужели новая власть пойдет по оккультному пути, наполнит внешнеполитические цели мистическим смыслом, разумеется, тщательно это скрывая, но видя в столкновении внешних интересов европейских стран лишь перекрестья потусторонних векторов, лишь отражение иных, истинных миров, жертвенное приношение которым готовит Великая Германия?

С одной стороны, такое предположение казалось Константину Алексеевичу абсурдным. С другой стороны… С другой стороны, некоторые события его собственной жизни пестрели такими странными совпадениями, что не углядеть в них мистического смысла тоже казалось невозможным. Взять хотя бы Вальтера. Меньше недели назад познакомил Боря, который ни о чем подобном и думать бы не стал. И за эти дни друг другу доверились, друзьями, можно думать, стали. Открывался-то, конечно, главным делом Вальтер, Костя, в основном, молчал, пораженный откровенностью своего нового друга. Однако молчание тоже ведь много значит, особенно когда речь идет о сближении коммунизма и фашизма, Гитлера и Сталина, о Германии без национал-социализма и России без ВКП(б), пусть и через пятьдесят лет. Даже и за молчание в таких разговорах по головке в случае чего не погладят. А вот ведь доверился, и как много узнал.

Что ж узнал-то? Ну, во первых, что с Ганусеном – не ложный след. Действительно, стал приближенным, действительно, что-то внушает, гипнотизирует, черт его знает, что делает. Во-вторых, что подобраться к нему нельзя – никто не подпустит. Да и с чем подбираться? Будь хорошим, будь нашим? Или шантажировать? Но чем? Как? Да и как этот гипнотизер хренов на это пойдет? В общем, пока чепуха какая-то, ничего не ясно. Вальтер говорил – убить… Да, в-третьих, Вальтер. Похоже, что он хочет того же, похоже, что можно с ним работать – никаких иных подоплек здесь не виделось. В общем, узнал-то, конечно, много, но слишком мало, чтобы хоть что-то конкретное вырисовалось…