В тот же миг отступила душительная сила, вода просветлела, утихла и будто враз остыла. Выскочил из купальни, отплёвываясь Тоео, оглядел пространство комнаты. Ни цветом, ни беспорядком не тронуто, лишь палочка благовонная истлела и какой-то незнакомец в парадном кимоно стоит у окна.

– Фудо, бонза12 Тоео-сан. Скромный служитель приютного дома, по всем делам управитель. Вы ведь странствующий монах? – посмотрев на широкий короб, продолжил незнакомец: – К вашей радости прибыл на первый плеск воды. Все кругом отвечает отдохновению?

– Одержимые почти сварили меня под вашей крышей! Не сильно похоже на отдохновение.

– Быть может, отринув тело, мы начинаем тысячи поколений бег… М-м-м, шалят, порою шалят, бонза Тоео. Чего ожидать от них, затравленных, позабытых, неценимых. Обида. Обида на людей… Судьба вещей несправедлива, безропотна. Истовая служба, а в конце – свалки дни, без хозяина, крова, людских поклонов…

– Что же это за рёкан?

– Так тоскует по буре ранняя вишня, что сама облетает свой цвет, не повстречавшись с ветром… – приступил к объяснениям Фудо, но вновь раздался широкий гонга гул, сообщая о наступлении очередного животного часа. – Время быка13! Нужно спешить, бонза Тоео. Пропустим самое интересное. Госпожа ждёт. Наряжайтесь скорее. Все ответы… уже в пути.

Тоео переменил кимоно и, собираясь прихватить и короб с собой, не нашёл его в комнате. Удивлённо взглянув на Фудо, услышал:

– Убрали в нишу, бонза Тоео. Изначальная пустота, бренность обстояния. – И видя негодование на лице Тоео, добавил: – По первому требованию. Всё принесут. Прошу вас. Мгновения жизни – лишь подвига миг, лишь чашка вина. Мы сильно позадержались. – И управитель вышел из комнаты.

Тоео вновь оказался в длинном, тусклом коридоре, следовал за Фудо, уже сознавая, что в каждую минуту решается его удел.

– Вы задаётесь, где вы? – продолжал управитель. – Бонза Тоео, разве не помните, откуда пришли и куда мы следуем всей своей жизнью? Землёй прорастаем, крепнем. В неё уходим, утишимся. Один вопрос лишь: когда? Чистая земля, центр мира – мы теперь за пределами земного узилища… Слышите, как бьётся сердце горы? Каждый час оно обнимает теплом, пробирает тока дыханием…

– Я видел карпа в дикой воде, на мосту… Неужели и мой подоспел черед.

– Только мы решаем, когда разорвать нитку яшмовых рос. Не раз пробуждались бренные дважды, испив из истока мудрости. Но, впрочем, здесь у нас и впрямь непростой рёкан. Должно соблюдать порядок, прислушиваться, не иначить. Сильно неприятные ждут вздорного гостя злоключения. Мир вещей вам уже приявился. – Хитро улыбнулся Фудо. – Следом надлежит вовлечься в борьбу начал, что разбудили и огонь, и воду, и другие силы, смешав и человека к несовершенной жизни. А решится судьба в Предельном Бастионе, в Лунных Покоях, на Вершине Пустоты… Впрочем, много печальных у обители имён.

– Но что может тихий монах против стихий, против духа?

– Что может, что может? – передразнил Фудо. – Допустим, не срисовав ни одной сутры, проведать дорогу через дикие воды. Много встречали вы таких монахов?..

В этот момент спутники подошли к окончанию коридора. Стены рёкана упирались в гору, где грубым, неискусным способом прямо в скале был прорублен в подземье спуск. Гниющей рыбой потянуло оттуда, и Тоео в нежелании отступил от пролома.

– У-у-х! – крикнул в черноту горы Фудо. – Может статься, что отправимся и туда. А пока скорее к госпоже! Где-то здесь ступенная дорога. – И он осветил неприметную нишу справа, уводящую лестницей на другой этаж. – Разумеется если бонза Тоео не хочет покинуть нас? Добрый ход с часом крысы прикрыли, но сквозь тело горы куда-то да попадёте. Твари подземельные проводят. – И управитель приблизил жестами Тоео к пролому.