Маркиза не успела договорить, как дворецкий, вошедший в гостиную, объявил, что пришли граф и графиня де Лефевр. Граф, невзирая на почтенный возраст, а он уже разменял седьмой десяток, был строен, одет изысканно, но без излишеств. Все его движения были не лишены утончённости, безукоризненные черты лица и изящные руки с длинными пальцами говорили о его высоком происхождении. Он был весьма приятным собеседником и, кроме того, страстно увлекался живописью и сам очень хорошо писал. Граф с лёгкостью копировал таких живописцев, как Буше, Фрагонар и Делакруа. Жастин очень любила наблюдать за его работой, когда он приглашал её в мастерскую.

Полной его противоположностью была его супруга, мадам Соланж. Она была почти на десять лет моложе, но этой разницы практически не наблюдалось. Она явно не обладала хорошим вкусом и умеренностью во всём. Её слишком пышная фигура ничуть не смущала мадам, и вместо того, чтобы хоть как-то скрыть объёмы при помощи тканей более тёмных тонов и быть умеренной в драпировках, она поступала с точностью наоборот. Широкое декольте её небесно-голубого платья обнажало мощные плечи, а огромные рукава в виде сплющенного шара делали её плечевой пояс чуть ли не метровой ширины. Явные проблемы были и с глубиной выреза, она была превышена минимум на три пальца, поэтому глубокая ложбинка, уходящая вглубь корсета, не оставляла и намёка на тайну. Голова мадам Соланж напоминала цветочную клумбу. Её белокурые волосы, собранные в три пучка и завитые в букли, были усыпаны мелкими розами, и всё это великолепие венчало перо из страуса. Жастин сразу пришла на память картина итальянского художника Бернардо Строцци под названием «Старая кокетка». Она также заметила, что маркиза де Кавелье прикрыла лицо веером и опустила глаза, явно скрывая от присутствующих свою улыбку. Да, мадам Соланж очень напоминала персонаж из карикатурного журнала, где высмеивали неумеренность в модных тенденциях. Но гостья, не ведая смущения, была весела и весьма общительна. Её не волновали установленные каноны, она была вполне довольна собой, искренне полагая, что просто неотразима.

Как только ритуал приветствий был завершён, прозвучал гонг, оповещая, что пора ужина настала. Все, оживлённо переговариваясь, направились в столовую и стали занимать места согласно расставленным карточкам. Жастин села по левую руку от отца, напротив неё было место маркиза Гюстава де Мюррея, потом его супруги и сына. Маркизе было отведено место возле хозяйки дома. Но у маркизы были свои определённые намерения, и пришлось внести некоторые коррективы. Дело в том, что мадам пожелала занять место напротив Жастин, а остальным ничего не оставалось, как подчиниться её воле. По правую руку от Жастин разместился граф де Лефевр с супругой, и за ними около матушки сидел кузен маркизы, Алекс Шантрель.

Когда все гости заняли свои места, вошли официанты и стали разносить закуски. Перед каждым гостем выставили тарелочку с фуа-гра, маленькую маслёнку, розетки с вареньем из инжира и сливы. В центре стола расставили блюда с копчёными колбасками, обжаренными сосисками, рулетами из окорока, а также розетки с оливками, лимоном и подносы с хлебом. К закускам подали белые вина шардоне, совиньон, мускат. На какое-то время все разговоры стихли. Никто не мог отказаться от такого лакомства, как фуа-гра. Сначала на кусочек свежего хлеба намазывалось сливочное масло, затем сверху накладывался небольшой кусочек фуа-гра, а венчала всё это маленькая ложечка варенья, и затем, собственно, начиналось непередаваемое наслаждение гаммой вкусового совершенства. Конечно же, дабы хоть немного утолить желание полакомиться деликатесом, понадобится изготовить и вкусить не один бутерброд, поэтому тишину нарушал только звон бокалов и столовых приборов.