Его отец, возмущённый поведением сына, с негодованием в голосе проговорил:

– Да ты никак завидуешь? Будучи её племянником, за те долгие годы, что ты имел возможность добиться расположения маркизы, ты не продвинулся ни на шаг, поэтому данная ситуация так сильно тебя задела, что ты допустил такую вопиющую бестактность в виде твоей тирады. Ты не только себя, но и нас с матерью поставил в неловкое положение, и поэтому я незамедлительно прошу прощения у всей семьи де Бриссак.

Не зная, как ответить на реплику отца, Юбер предпочёл удалиться. Все остальные тоже направились к выходу в тягостном расположении духа.

В то время, когда гости расходились по комнатам, маркиза и Жастин удобно расположились в больших креслах кабинета, возле горящего камина. Сначала мадам де Кавелье долго смотрела на отблески пламени. Её мысли были далеки от нынешнего времени. Не желая отвлекать мадам, Жастин стала рассматривать стройные ряды книг в шкафах библиотеки. Её размеры впечатляли, Жастин очень хотелось встать и прочесть хотя бы названия книг. Она почти сразу обратила внимание на книги большого формата и поняла, что это полка с энциклопедиями, в которых собраны сведения со всего мира. Она сразу узнала третье издание энциклопедии Брокгауза. Следующие издания печатали его сыновья, и с каждым новым изданием в собрании прибавлялись новые тома с новыми фактами. В их личной библиотеке издания Брокгауза не было, но у неё теперь есть возможность воспользоваться разрешением маркизы иногда проводить время, читая в её библиотеке.

От приятных раздумий её отвлёк вопрос маркизы:

– Простите моё любопытство, но, учитывая последние события, я думаю, что имею право на то, чтобы получить некоторые объяснения по поводу вашего общения с теми, кто покинул нас. Не могли бы вы привести мне пару примеров?

– Да, конечно! Я ведь понимаю, как это интересно – погрузиться в нечто неизведанное. Я начну с самого первого и яркого общения. Это было летом 1845 года. Мне было семь лет, когда умер очень мною любимый дедушка. Он жил на юге Франции у моря, в городке Безье. Мои родители сочли неуместным брать маленького ребёнка на похороны, поэтому я не смогла попрощаться с дедушкой. Я была сильно опечалена и мысленно всё время находилась в поместье маминого отца. Родители ещё не приехали, когда в один из вечеров я увидела своего дедушку сидящим в кресле в моей комнате. Он был таким реальным, что не возникало сомнений, что это он. Его одежда была такой, словно он собрался на приём. Понимая, что я его вижу, он заговорил о том, что ему очень жаль, что нам помешали попрощаться, настаивая при этом на том, чтобы я всегда об этом помнила и никогда в своей жизни так не поступала. Просил меня сильно не печалиться, потому что прожил хорошую жизнь и очень рад тому, что я его вижу и он сможет иногда ко мне заходить. Он исчез так же внезапно, как и появился. Я была так растеряна, что не успела ему ничего сказать. До этого яркого случая я видела души страждущих, словно сотканные из тумана, но они говорили и звали меня по имени, а дедушка был таким же, как при жизни, и это потрясло меня. Я в то время ни с кем об этом не говорила, понимая, что меня сочтут психически нездоровой.

Второй такой яркий эпизод случился, когда мне было десять лет. Мы поехали в Безье в ноябре, потому что теперь захворала моя бабушка. Мы думали, что у неё просто сильная простуда, но она никак не могла побороть болезнь. Я подолгу сидела с ней в её спальне, и мы о многом беседовали, но однажды она мне сказала, что на меня можно положиться и поэтому она доверяет мне свою последнюю волю. Она говорила о том, что понимает, что дни её сочтены. Но у неё есть последнее желание, которое нарушает протокол погребения, но она всё равно настаивает на выполнении её воли. Она настаивала, что для неё это очень важно. Бабушка желала, чтобы поверх платья на неё надели меховую накидку, а голову просила покрыть капором. Эта просьба, конечно, была удивительной, но, с другой стороны, а почему и нет, если это последняя воля дорогого тебе человека. Я, конечно, заверила её, что всё передам маме и мы всё сделаем так, как она того хочет. Через две недели бабушки не стало. Когда все отправились собирать её в последний путь, я настояла на своём присутствии и всем объявила её волю. Моя мама не имела ничего против желания её матери, но дальняя родственница бабули устроила целый скандал над телом покойной, постоянно ссылаясь на то, что скажут люди. Я протестовала как могла, взывая к их совести, но была слишком мала, чтобы со мной считались. Рыдая от бессилия, я убежала в свою комнату и не выходила до самых похорон.