– Откуда у вас?.. – Эрих нервно сглотнул, окончание фразы застряло в горле, он поперхнулся и закашлялся.

– Много лет я был пациентом вашего отца, – Самсон раскрыл саквояж и вынул три увесистые папки. Отложил их в сторону и одобрительно похлопал по стопке исписанных бумаг. – После его смерти я забрал свою историю болезни. Если бы вы знали, как я смеялся, когда читал многолетние труды вашего предка. Ознакомитесь, когда я уйду. Надеюсь, после ваших сеансов весь этот Сизифов труд мне больше не понадобится.

Не удержавшись, Эрих открыл первую папку и стал вчитываться в записи. Рукой отца были аккуратно выведены назначения.

– Ах вот ты где! А я уж подумал, что ты опять обиделась и упорхнула! Была здесь всю ночь? Зачем? Я тебя об этом не просил.

Эрих поднял глаза от истории болезни и растеряно обвел взглядом комнату.

Пациент похлопал по соседнему креслу и спросил:

– Надеюсь, ты не напугала доктора Краузе? Иначе он нам не поможет. Да-да, я знаю, что он сын Карла Оттовича.

– С кем вы говорите? – Эрих уже пожалел, что не побеспокоился о безопасности, ведь уже вчера было понятно, что пациент страдает психическим расстройством.

– Давайте по порядку, доктор.

Жестом Эрих дал понять, что ждет объяснений.

– В моем детстве произошла трагедия – в авиакатастрофе погибла вся моя семья, а я выжил чудом. В истории болезни вы найдете рассказ моей двоюродной сестры, которая опекает меня не то из-за денег, не то из-за привязанности, а я расскажу вам свою версию. Эту версию из живущих на земле знаю только я, а после рассказа нас будет уже двое.

Эрих закинул ногу на ногу и приготовился к длительному монологу, но тут эксцентричное поведение пациента снова вывело его из равновесия.

– Я же сказал «из живущих на земле». Ты же не живешь в теле. Дорогая, нужно внимательно слушать. Все женщины страдают рассеянностью. Давай договоримся, пока я говорю, ты просто слушаешь и не мешаешь. Когда я закончу, ты сможешь дополнить мой рассказ, – он кивнул и с наигранной обреченностью протяжно выдохнул. – Вот и отлично.

Самсон прочистил горло и взял минутную паузу, чтобы собраться с мыслями.

– Сразу после катастрофы меня отвезли в больницу, где я пролежал без сознания три недели. Все три недели я гулял в астральном теле по больнице, общался с такими же несчастными как я. За день до пробуждения я встретил в морге Аню, красивую девочку на год старше меня. Она погибла в автомобильной аварии вместе с родителями. Вот та самая встреча и определила мою судьбу. Тогда я заметил, как бесчеловечно люди обращаются с мертвецами. Не буду вдаваться в подробности, мне трудно это вспоминать, но многие тела подвергаются глумлению и насилию. Именно тогда я решил, что свяжу свою жизнь с обрядом достойного погребения.

Вспомнив слова Симагина, Краузе подметил, что тот в итоге оказался прав, когда назвал Самсона слугой смерти.

– Так вот, Аня рассказала мне, как произошла авария и кто в ней был виноват, я передал ее слова следователю, который пришел на следующий день после моего пробуждения. Конечно, мои слова он не принял всерьез, но все-таки решил проверить, и улики подтвердили рассказ Ани. Врачи поведали заведующему о моей, так сказать, открывшейся особенности, и меня перевели в психоневрологический диспансер. К счастью, моя семья очень богата. Завещание было составлено так, что пока я жив, мой опекун может пользоваться моим наследством. Как только прямых наследников не станет, все имущество перейдет духовным учреждениям. Моя двоюродная сестра быстро смекнула, что по возрасту вполне годна для опекунши, и забрала меня из диспансера. Так подумала не одна она и разгорелась война за опекунство. Двоюродную сестру я пару раз встречал до катастрофы, а других родственников в глаза не видел. Мы быстро заключили соглашение: она не отдает меня на съедение врачам, а я выбираю ее опекуншей и никогда не спрашиваю, на что она тратит мои деньги, в разумных пределах, конечно. С тех пор каждый держит слово. Вернее, держал, но это уже к делу не относится.