«Что не снимает с него подозрений», – подумала она, от футболки, однако, не отказываясь.
– Поехали домой, простудишься. Если хотите, можете остаться, – обратился он к остальным.
Все согласились, что пора возвращаться, и только Маша выглядела расстроенной: но не станет же она сидеть на причале одна…
Сёстры повели компанию через толпу, скопившуюся на площади. Сувенирные палатки уже закрылись, лишь ветер прибивал мусор к их клеёнчатым подолам. В кафе «Капучино» поздние посетители доедали ужин. Когда друзья переходили дорогу, мимо проехала чёрная «шестёрка».
– Это Владик? – Маша дёрнула Диму за локоть.
– Не увидел номера. Возможно. Хотя Влад хотел пару дней не бомбить. Тётя не знает, что он берёт машину.
– Пф… станет он терпеть.
Дима, похоже, хотел возразить, но в эту секунду уличный саксофонист заиграл такую красивую и печальную мелодию, что они невольно остановились послушать. Маша с Лёшей пошли бросить ему мелочь.
Лиза держалась позади. Димина футболка слиплась с мокрой майкой, и хотя холодный воздух уже меньше колотил по рёбрам, ощущения были не из приятных, ей не терпелось попасть домой.
– Ты как? – спросил у неё Дима.
– Кто меня толкнул, знаешь?
– Толкнул? – Он тоже строил из себя святошу.
– А ты думал, я сама упала?
«Это могла быть либо Маша, либо одна из близняшек, – рассудила Лиза. – Гриша, при его неуклюжести, сам скорее бы навернулся, и вообще: парни ни при чём».
Она перевела взгляд на ночной клуб «Lime», окружённый зелёной аурой электрических гирлянд, давая Диме понять, что беседа окончена, но он снова заговорил:
– У меня для тебя кое-что есть, – раскрыв ладонь, он показал ей пару серёжек.
Лиза инстинктивно протянула руку, потом отдёрнула. От внимания Димы этот жест не ускользнул, он заулыбался, довольный, как сытый кот.
– Это тебе.
Она с опаской переложила украшение на ладонь. В груди нарастала горячая волна.
– Ты чего? – Дима, похоже, растерялся при виде слёз в её глазах. – Я надеялся, тебе понравится…
Лиза с трудом удержалась от истерики. Да как он мог – после года холода и тишины – снова дарить подарки, будто ничего не случилось, будто она до сих пор его? Она через силу пробормотала беглое «спасибо», сунула серёжки в карман и вернулась к друзьям.
– Это же храм из легенды? – громко спросила Ники, перебивая мелодию саксофона. Она указывала на глыбу колокольни, темнеющую на фоне деревьев.
– Идём глянем, нет ли там могилы братьев, – предложила Лика.
Перекрестившись, Лёша подошёл к тяжёлой двустворчатой двери Храма Иоанна Предтечи и дёрнул за ручку.
– Закрыто. До утра искать нет смысла: в старых храмах хоронили под полом.
– Необязательно, – возразила одна из близняшек. – Могли и во дворе. Давайте посмотрим.
Сбоку к колокольне примыкала одноэтажная пристройка с узкими арочными окнами, меченными чёрными крестами. Даже коснувшись стекла лбом, Лиза не увидела убранство храма: его скрывала плотная матовая плёнка.
– Могила там! – выкрикнула Маша, тыча пальцем в темноту.
И действительно, впереди белела надгробная плита. Друзья взяли её в кольцо. В дрожащем свете мелькнула искусная резьба.
– Цветок! – воскликнуло сразу несколько человек.
Мастер вырезал символ в нижней части плиты. Лиза принялась считать лепестки: раз, два, – сердце стучало в такт, – шесть, семь! Ровно семь, а не шесть! Она направила свет на изголовье, где читалась полуистёртая надпись: «Здесь лежитъ прахъ раба божiя керченскаго гражданина Луки Евстафiева», ниже значился год – 1769.
– Не то.
Лиза выключила фонарик на телефоне, и на них снова опустилась тень черепичного купола. Ещё пять минут друзья рыскали по траве вокруг, но ни крестов, ни надгробий не нашли. Если другие души и обрели здесь покой, никаких следов уже не осталось.