– Очень смешно! Я имел в виду, вы когда-либо в людей стреляли?

– А зачем вам это знать?

– Мне необходимо составить о вас соответствующее представление.

– Допустим, стрелял… И что?

– Когда? При каких обстоятельствах?

– У меня в компании был геолог. Он и еще двое специалистов из армейского инженерного корпуса отвечали за оборудование и связь. Вчетвером мы нередко выезжали на будущие стройплощадки за пробами грунта. Иногда устанавливали ограждения. И хотя мы выезжали в самую глушь на армейской машине, раза три-четыре на нас нападали банды кочевников. Власти имели обыкновение предупреждать всех, кто отправлялся в глубь страны без охраны, чтобы смотрели в оба и держали, что называется, ухо востро. Короче, пришлось пару раз применить оружие.

– Мистер Кендрик, оба раза вы стреляли на поражение?

– Нет, только чтобы припугнуть. Но вот геолог двоих укокошил. Правда, они хотели его убить. Ну и, конечно, о том, что случилось, мы сообщили властям.

– Понятно! – вздохнул Свонн. – А в какой вы сейчас форме?

Кендрик покачал головой:

– Я, доктор, позволяю себе иногда сигарету, а то и сигару, но после приема пищи. Выпиваю, но умеренно. Упражнения с гантелями не выполняю, трусцой не бегаю, но зато занимаюсь водным и горнолыжным спортом, разумеется, когда предоставляется такая возможность. И еще думаю, что все это чушь собачья!

– Можете думать, что вам заблагорассудится, но у нас совсем нет времени, чтобы направить вас на медосмотр в одну из наших клиник в штате Вирджиния. К вашему сведению, иногда вопросы в лоб помогают составить мнение о психическом состоянии человека.

– Может, вы еще и психиатр?

– А вы что, псих?

– Нет, я не псих, я просто хочу знать, еду я в Маскат или нет.

Свонн посмотрел на Кендрика в упор:

– Пусть будет по-вашему. Едете, но не потому, что вы суперкандидатура, а потому, что у меня нет выбора. В общем, придется утешаться сентенцией, что для достижения цели все средства хороши, даже если ничего другого не остается, как только воспользоваться услугами настырного наглеца, каким, я думаю, вы и являетесь.

– Сочувствую вам, но уж тут ничего не поделаешь! – Кендрик потупил взор.

– Конгрессмен, мы вам окажем максимальную помощь и поддержку, но…

– Хотелось бы ознакомиться с информацией, какой вы располагаете, – прервал он Фрэнка Свонна. – Это возможно?

– Да! Вам доставят документы для ознакомления на борт самолета. Делать записи запрещается! За вами будут наблюдать.

– Понял!

– Вы, мистер Кендрик, частное лицо, действующее, так сказать, на свой страх и риск. Короче говоря, если вас схватят, мы вас не знаем и знать не желаем. Это вам понятно?

– Разумеется! Кстати, я об этом сразу заявил, едва только мы познакомились. Я бы хотел иметь на руках своеобразную гарантию моей анонимности, подтверждающую, что я никогда не разговаривал с вами и даже незнаком. Сообщите кому сочтете нужным, что на предложение конгрессмена Кендрика о помощи в урегулировании кризиса с заложниками в Маскате, полученное вами по официальным каналам, вы ответили отказом, предположив, что член палаты представителей от девятого округа штата Колорадо предпринял попытку использовать Госдепартамент в качестве трамплина для достижения собственных целей. Вам такую дезу организовать будет несложно.

Кендрик вытащил блокнот из куртки, попросил у Свонна ручку.

– Вот адрес моего вашингтонского адвоката. Пошлите к нему нарочного с копией такой бумаги до того, как я сяду в самолет. Как только он сообщит мне, что получил гарантийный документ, я буду готов лететь.

– Конгрессмен, мне бы следовало поздравить себя с началом акции, которая, дай бог, закончится освобождением заложников, – сказал Свонн, – но я почему-то не делаю этого. Отчего я все время ловлю себя на мысли, будто вы что-то недоговариваете?