Никого не смущало прошлое в жандармерии: Гейб не имел доступа к средствам связи и не мог самостоятельно выбраться на поверхность, а значит, его считали относительно безобидным.

Оказалось, что бункер построили под заброшенным комбинатом на Море Пунги, самом северном из морей, ставшем ныне каньоном — в округе действующие предприятия отсутствовали, что снижало и так невысокий риск обнаружения жандармами. Форт обладал всей необходимой инфраструктурой и был полностью автономен — да, припасы приходилось восполнять, но имеющегося в наличии могло хватить на несколько месяцев.

Также от Гейба не утаили, что существует ещё одна группа сопротивления — в ней раньше состоял Гарри. Естественно, ничего конкретно не называли, а кодовых обозначений Гейб не понимал.

Юна, её сестра Каталина, Дин и многие другие повстанцы десять лет назад прилетели с Марса — несогласным с политикой новой власти места на колонии не нашлось. Какое-то время оставшиеся на красной планете силы сохраняли возможность помогать финансово и материально, потом каналы были перекрыты, а о том, что случилось с сочувствующими чиновниками и бизнесменами, партизаны помалкивали. Гейб давно уже не питал иллюзий насчёт методов, хотя всё равно казалось, что жандармы именно на Титане совсем потеряли страх и человеческие черты.

Выходило, что Рик являлся племянником Юны. К его матери все относились как к блаженной — Каталина была не от мира сего и основательно сидела на болеутоляющих таблетках. Алан объяснил, что психика далеко не каждого обычного человека выдержит подобную череду событий: гибель мужа и младшего сына, потеря имущества и смена места жительства, — потому её никто особо не упрекал.

А вот обязанности её первенца не ограничивались ношением обеда арестантам — Рик мастерски управлял ботом; его научила всему, что умела, Кэс. Пилотом она была гражданским, но почти сразу после завершения обучения переметнулась к партизанам, так что умела немало.

К удивлению Гейба, Молли несколько лет служил в космофлоте, затем ушёл в частный марсианский бизнес телохранителем, а когда работодателя лишили его предприятия и жизни, присоединился к сопротивлению.

В общем, у каждого повстанца в активе имелась своя история — чаще трагичная, опутывающая липким слоем безысходности, но отчаявшимися они не выглядели. Юна тоже потеряла мужа, но вместо того, чтобы предаваться унынию и наркомании, использовала максимум семейных средств на покупку вооружения. За её плечами было не только училище, но и академия жандармерии на Марсе — но учили в те времена совсем другому.

Багаж знаний и поддержка теперь уже с Плутона позволяли успешно управлять группой: создали агентурную сеть на комбинатах и боролись вполне стандартными для партизанов методами — диверсиями, направленными против ныне законной власти Титана. Никто из группы не был способен внятно объяснить, чем они в целом помогают рабочим, главное — не собирались терпеть скотское отношение к людям и открыто об этом заявляли.

Ещё Гейб не раз подмечал слово «республика», но опасался уточнять, понял лишь, что силы сопротивления, потерпевшие поражение на других колониях, собираются на одном из спутников. Однако и там перспектив не видел — сепаратисты не имели шансов в борьбе против Земной Федерации. Единственным вариантом, с точки зрения Гейба, была массовая эмиграция за пределы Солнечной системы, но о подобных случаях он ничего не слышал.

Пояс астероидов стал демаркационной линией, разделившей тех, у кого есть будущее, и тех, у кого его нет.

Гейб давно смирился с таким положением вещей, но охотно вникал в дела повстанцев совсем не потому, что боялся, что его пустят в расход — занимал голову конкретными задачами и проблемами; так становилось легче.